это было в ту самую ночь. Пока бабка размахивала перед моей сонной физиономией ремнем, Мамзель взяла меня на руки и отнесла в кровать. Утром я проснулась от странного ощущения. Она лежала рядом, облокотившись на подушку, и смотрела на меня. Думаю, Мамзель так и просидела на кровати всю ночь, гладя меня по голове. Это было даже дико, ведь я уже настроилась на то, что придет конец света. А оно вон как все повернулось.

– Мам, мне такой сон странный снился. Я была в Поселке Номер Три, познакомилась там с девочкой-пионеркой. И все там было так странно – петушки на палочке, автомат с лимонадом. А в красивом доме с колоннами закладывали послание потомкам.

Мамзель сильно удивилась, и ее тонкие брови взлетели так высоко, что скрылись под самой челкой.

– Знаешь, Лиса, я ведь училась там в школе, в этом Поселке Номер Три. Так все и было, как ты рассказываешь. В фонтан люди кидали монеты, а тот день, когда открывали Дом культуры, я отлично помню. Надо же! Наверное, я тебе когда-то рассказывала про это или ты фотографии старые видела. Вот и приснилось.

На другой день в школе мы с Кирюхой стали «звездами». Оказывается, нас уже все похоронили, потому что неподалеку был глухой лес, в котором потеряться – как нефиг делать. За последние десять лет там штук двадцать взрослых грибников сгинуло, а пара человек, кто выполз через неделю, говорили, что их по болотам будто сам черт таскал. Хотя поселок был от них в сотне метров – рукой подать. И самое странное, что никто не знал, что за тракторист такой живет в одном из заброшенных домов.

С тех пор мы с Киром стали неразлейвода. И если кто-то пытался на одного из нас наехать, то получал по рогам сразу с двух сторон. Помню тот день, когда первый раз мы завалили пацана на две головы выше нас обоих (был там такой придурок-жирдяй, по кличке Фикус). Я укусила его за ухо, и его мать пришла жаловаться директору школы. После этого Кира больше никто не смел обзывать рыжим дебилом. А еще Кир придумал такую фишку – он рассказал всем, что, когда мы в лесу заблудились, то встретили дьявола, и он дал нам суперсилу и вечную жизнь. Я, конечно, поржала до слез, потому что тот «Лев Толстой» меньше всего походил на дьявола. Но разубеждать школьных придурков не стала, такая легенда была нам только на руку. Но меня мучило другое – даже если нашего нового друга деда-тракториста из местных никто в глаза не видел, то хахаль теткин (тот самый дядь Петя, что Кира дубасил ремнем с железной бляхой) должен был его знать. Что-то там такое произошло, после чего хахаль от тетки смылся в другое село, и больше его никто не видел. Тетка потом крепко забухала и все время Кира попрекала, что он ее личную жизнь изгадил. Короче, темная история с этим дядей Петей. Сгинул, и черт с ним, невелика потеря. Нам с Киром оставалось только гадать, что же с нами произошло в ту ночь на самом деле. А вскоре после кровавой стычки с бабусей, когда я чуть не отпилила ее тупую башку, мы с Мамзелью удрали в Питер. Помню, что долго скитались по друзьям и знакомым, и у меня несколько лет не было никакой возможности увидеть своего друга. Теперь я понимаю, что надо было просто сесть на автобус и приехать к нему. Но я все думала – еще неделька, и поеду, еще немного денег подкоплю и рвану в Назию. Так прошло три года. Помню, как сильно обрадовалась, что мы едем на похороны бабки Райки. Кладбище было в Назии, и я с утра уже сидела в прихожей и ждала, пока Мамзель напудрит свой фейс. Лео с нами на похороны не захотел, как я его ни уговаривала. Хотя мне было бы легче видеть всех противных родственников, если бы он был рядом. И потом я хотела познакомить его с Киром. Как только автобус остановился, я, сломя голову, побежала к старому домику Кирюхи с покосившимся забором, ударом ноги распахнула калитку и стала изо всех долбиться в дверь:

– Кир, Кир, я вернулась! Я обещала и вернулась! А ты, дурак, не верил! Открывай, блин!

Вскоре до меня дошло, что на двери висит огромный замок, и все во дворе заросло высоким бурьяном. Сердце неприятно кольнуло. Я поняла – случилось что-то нехорошее. Любимый велик Кира стоял в сарае, а Кира не было. Это не укладывалось в моей детской башке. Еще недавно он был тут, мы катались на этом драндулете по лужам. Я стояла на багажнике, а Кир рулил, и мы орали – вэ-вэ-вэ Ленинград, а теперь велик есть, а моего друга и след простыл. Я села на велик Кира и полетела в школу. Наша классуха была неплохая женщина, увидев меня в растрепанном состоянии, принесла чай с пряниками и стала расспрашивать, как дела. Но я не хотела ничего говорить про себя, не хотела слушать про этот долбаный класс и про то, как ее Леночка окончила школу на одни пятерки и поступила на филфак. Я хотела знать только одно – что они все сделали с Киром, пока меня не было. Что случилось? Неужели самое страшное? И некому было его прикрыть, подлететь сзади, когда его били враги? Я знаю, что меня долго не было. Наверное, слишком долго. Где же теперь мой добрый друг, блин-трамплин?

Училка сказала, что тетка Кира отравилась паленой водкой и умерла, а мальчика забрали органы опеки. Кир сопротивлялся как лев, укусил «опекуншу» за руку и дал деру. Но его догнал мент, который сопровождал все это гестапо, и силой запихнул в «уазик». Женщины рыдали, стоя на школьном крыльце, но ничего поделать не могли. Моего друга одолели упыри в форме.

– Понимаешь, девочка, мы говорили им – оставьте ребенка в покое, мы найдем кого-то, кто позаботится о нем. Но кто нас послушает? Пришел на него приказ и все. Забрали.

– Почему же вы не взяли его себе? Он же совсем еще маленький! Ему семья нужна! – закричала я.

Училка опешила на минуту, а потом медленно проговорила:

– Девочка, у меня своих трое хулиганов, куда мне еще один?

Куда еще? Никуда, блин. Пусть рыжик сгниет в чертовом приюте. И знаете, что самое ужасное? Она не сказала мне, куда именно его упекли. Якобы его увезла Опека, а там они сами решают, что с сиротами делать. И вообще это тайна,