Должна признать, что темная часть моей личности стремилась продолжать поиски смысла и делать что-то экстремальное. Трепетала от желания вести себя совершенно несдержанно, неразумно, скандально. Я жаждала грандиозных и дерзких приключений. Мечтала познать нечто… неизведанное. Мятежное. Именно поэтому, запрятав подальше свою внутреннюю хорошую девочку, переехала в какой-то непонятный дом в пригороде, где приходилось на ночь ставить мышеловки и спать в кровати с клопами (о клопах я точно не знала, но это еще один довод в пользу того, чтобы никогда не форсировать переезд), а также заказывать домой мексиканскую еду – и все это изо дня в день.

Какая ирония судьбы: всю жизнь стремиться сбежать из трейлер-парка, чтобы в итоге поселиться по соседству с теми, для кого сутенерство – предел мечтаний. Тем не менее тогда я эту иронию не хотела замечать: ведь я не вернулась к нищете, а сделала выбор. «Осознанный» выбор. Я считала, что веду включенное наблюдение, исследую практически не знакомую мне социальную группу. Молодая и дерзкая, я гордилась своим бесстрашием. Я представляла себя Барбарой Эренрейх[14], которая, работая под прикрытием в сфере удовлетворенности трудом, всесторонне изучает, какие культурные аспекты способствуют счастливой жизни, а какие нет.

Мир Николаса казался мне идеальным местом для проведения подобного эксперимента. Мне было безумно любопытно узнать, как он жил, почему не стремился к материальным благам и имел так мало потребностей. Я с жадностью набросилась на этот предмет исследования. Допускаю, что за этими красивыми словами вы увидите намек на секс, но предлагаю пока не заострять на этом внимание. Да, Николас был одним из самых привлекательных мужчин, которых мне когда-либо доводилось встречать, но мною двигало не только сексуальное влечение: я стремилась познать саму себя и разобраться в том, чего хочу от жизни. Найду ли я новое определение успеха там, где успех видят совсем иначе?

Николас представлял собой полную противоположность всему тому, что я к тому моменту узнала о людях. Например, в его систему ценностей не входил ежедневный бокал мартини за 15 долларов – он вообще не употреблял алкоголь. Вместо того чтобы жить под постоянным давлением, под гнетом необходимости зарабатывать больше, быть кем-то большим, делать больше, создавать больше, он развозил замороженный картофель фри по местным ресторанам за 10 долларов в час и был вполне доволен своей работой. Такое отношение к жизни казалось мне невероятно бодрящим – ведь я годами пыталась быть той, кем не являлась на самом деле. Я страстно желала обрести такую же свободу – освобождение, которое наступает, когда больше не пытаешься превзойти саму себя.

Я переехала к нему. Мы ходили на работу и возвращались домой. Готовили и ели. Смотрели телевизор и ложились спать. В выходные ездили в дешевый супермаркет Kmart – в таком месте я могла просто быть собой и никем не притворяться.

Честно говоря, я вряд ли вообще вспомнила бы Николаса спустя столько лет, если бы не события одной октябрьской субботы. Это был самый обычный выходной день – по крайней мере, так мне сначала казалось. Я часто думаю, чем все закончилось бы, не выясни я кое-что тогда.

В ящике стола я нашла водительские права, на которых прочла незнакомое имя.

И еще одни права – с еще одним именем.

И третьи, и опять с новым именем.

Разные имена. И одно и то же лицо на фотографиях.

Какой-то калейдоскоп личностей, который определенно свидетельствовал о том, что я влипла в большие неприятности.

Итак, слушайте. (Говорит голосом Ники из сериала «Оранжевый – хит сезона»[15].) Если вы когда-нибудь обнаружите, что ваш бойфренд – на самом деле первоклассный мошенник, воспользуйтесь моими рекомендациями, основанными на печальном опыте. Во-первых, уясните: каким бы именем он себя ни назвал, оно не имеет отношения к реальности. Никакого. Во-вторых, примите как данность: человек из квартиры этажом выше, которого вам представили как брата, точно не брат. Вообще не родственник. В-третьих, знайте: все, что он вам рассказывал о своих родителях, о месте, где он вырос, любые подробности о прежних временах – сплошной вымысел. Вспомните, как он неловко умолкал, когда вы задавали вопросы о его детстве, а вы думали, что он просто стесняется своего прошлого. Так вот, крошка, все не так. В действительности это «красный флаг – повышенный уровень опасности».

Вспоминайте, что я говорила о необходимости иметь собственные средства. Да, именно. Вероятно, как раз это моя мама и имела в виду, когда предупреждала: «У тебя всегда должны быть деньги на черный день, о которых никто не знает. На случай, если тебе придется срочно бежать».

Вскоре я оказалась в пятидесяти километрах к северу, в западном пригороде Филадельфии, перед комплексом D28. Увы, это не был роскошный кондоминиум, ключи от которого я на всякий случай прятала от всех. Но в каком-то смысле это здание являлось домом.

Комплекс складских помещений для индивидуального хранения назывался «Ковентри Глен», и такое название было весьма уместно, так как слово Сoventry в прежние времена означало «состояние немилости, исключение из общества»[16]. Какой болезненный щелчок по носу. Я уселась на пол, скрестив ноги, и уставилась на прозрачные пластиковые контейнеры. Внутри этих контейнеров хранилось все мое имущество. Старые фотоальбомы и мой первый молочный зуб. Мамин рецепт фрикаделек и папки с ее заметками по садоводству, в том числе, само собой, инструкции по выращиванию помидоров – сорта и особенности ухода за ними. Связанное крючком одеяло из голубой и кремовой пряжи – в него мы укутывали керамические тарелки, которые когда-то сделала моя бабушка. Она тоже знала кое-что о внутреннем хаосе: в тридцатых годах XX века бабуля поступила в школу искусств вопреки желанию своего отца, убеждавшего ее выбрать учительское поприще.

Она уже тогда понимала, что работа может быть формой любви к себе.