двора и протолкал его с незапущенным двигателем до ближайшего лесочка. Дорога к началу мая просохла, мотоцикл легко катился по ней на нейтральной скорости.

В лесу беглец минут десять помучился, налегал всем весом на пусковой рычаг. Наконец-то двигатель приятно затарахтел.

Рахимов уселся на мягкое сиденье, включил фару, первую скорость, плавно тронулся с места и поехал по грунтовке.

На ближайшей развилке он повернул на север, одолел несколько километров и вынырнул из леса на знакомую просеку с опорами линии электропередачи. Эмин остановился у одной из них, прочитал номер, написанный на железной ноге и двинулся дальше.

Опора с номером две тысячи двести девять отыскалась через пять минут. Рахимов остановился, но двигатель глушить не стал. Он прихватил с собой фонарь и лопатку, отсчитал нужное количество шагов в сторону леса, нашел дерево с двумя отметинами и принялся копать.

Ранцевые боеприпасы лежали на месте.

Эмин перетащил их к опоре, погрузил в коляску, выкурил папиросу, снова уселся на мотоцикл, развернулся и поехал в обратную сторону.

Путь Эмина Рахимова до своей родины был долог и неимоверно труден.

На дедовском мотоцикле ему без особого труда удалось добраться до берега Камы, которая неспешно несла свои воды в ста километрах южнее села Кулики. Впрочем, столько получалось, если измерять по карте кратчайшее расстояние между двумя точками. На самом деле путешествие до берега реки оказалось куда более замысловатым. Полного бака бензина и запасной канистры едва хватило на то, чтобы окольными путями объезжать деревни и по малопроезжим грунтовкам добраться до Камы.

Долгими зимними вечерами Эмин часто сиживал со стариком Акимом за столом в горнице и подробно расспрашивал его о путях, ведущих на юг, в Башкирию. Тот знал не только хитросплетения железных дорог и асфальтированных трасс, но и все местные грунтовки. Он же загодя предупредил парня о том, что на ближайшую переправу через реку – Воткинскую ГЭС между Новым и Чайковским – соваться не стоит. Там усиленные милицейские посты на обоих берегах. Мимо них никак не проскочишь.

Эмин запомнил дедово предостережение, не поехал к ГЭС, а повернул к Ножовке, расположенной напротив Елово. До прибрежного села он добрался на последних каплях бензина. Там повстречал затрапезного мужичка, переговорил, предложил за переправу почти все деньги, взятые у деда. Дядечка покачал давно немытой головой, прищурился на вечернее солнце, маленько подумал и согласился.

На вечерней зорьке Рахимов с помощью пары местных мужиков затолкал мотоцикл по доскам в большую лодку-гулянку, привязал его веревками к лавкам, устроился на носу и глядел на грязно-зеленую воду, пока тарахтел допотопный двухтактный мотор.

Запас бензина, коим снабдили его на переправе мужики, закончился у первого башкирского поселка Новый Артаул. Там же лесистая местность сменилась долгими и скучными степями.

Дальнейшее продвижение на юг замедлилось из-за катастрофической нехватки горючего. Ехать Эмин предпочитал по петлявшим проселкам, чтоб не встретить на пути сотрудников милиции. Поэтому путь его выходил длинным и непростым. В первое время Рахимову удавалось выменивать бензин на вещи деда Акима, прихваченные с собой, однако вскоре это добро все вышло. Деньги тоже были на исходе. У него оставалось немного продуктов и сам мотоцикл, который дезертир берег на крайний случай. По его мнению, таковой еще не наступил.

Посему у этого типа оставался единственный выход: предлагать себя в качестве рабочей силы. В большом башкирском селе Бураево Рахимову пришлось побатрачить на строительстве фермы. Южнее Кумертау он три дня помогал двум пожилым женщинам перекрывать крышу. На водохранилище у Юшатырки несколько месяцев с бригадой таких же бомжей ловил на продажу рыбу.

Столь же каверзным и долгим получилось и путешествие по Казахстану. Рахимову понадобилось целых полгода, чтобы добраться с севера этой республики до одной из ее южных областей.

Все это время он подряжался работать, шабашить, подвозить. Несколько раз Эмин просто грабил людей, встречавшихся на его пути. Однажды ему пришлось зарезать милиционера, остановившего между двумя селениями. Тот находился не при исполнении, просто ехал навстречу, но алчность его сгубила. Он хотел развести незнакомца на взятку, да прогадал. Пистолет у покойника Рахимов не взял, зато хорошо разжился бензином и деньгами.

Он тщательно избегал крупных населенных пунктов и бойких асфальтовых трасс. Ведь, кроме военного билета и командировочного удостоверения на сопровождение специального груза, у него не было ни одного документа. А в мотоциклетной коляске по-прежнему лежали два ядерных ранцевых боеприпаса. Так что подобные встречи ему были совершенно ни к чему.

Порой Рахимов и сам искренне удивлялся всему тому, что с ним происходило. Иной раз он сидел в какой-нибудь дешевой придорожной забегаловке, запивал пустым чаем невкусную пресную лепешку, осторожно поглядывал на соседей-казахов и незаметно усмехался. Дескать, мне интересно было бы посмотреть на вашу реакцию, узнай вы о том, что лежит под брезентом в коляске моего мотоцикла.

Наконец он добрался до окрестностей города Тараз, расположенного в нескольких километрах от Киргизии, и внезапно осознал, что свои южные рубежи казахские пограничники охраняют куда серьезнее, чем северные. Да, наверное, существовали тропы и грунтовки, по которым можно было прошмыгнуть на территорию сопредельного государства, но искать их Рахимов не хотел. Это было опасно и могло занять много времени.

Ему пришлось расстаться с полюбившимся дедовским мотоциклом. Прежде чем продать его, он отыскал укромное место к востоку от Тараза. Там заканчивались селения с распаханными полями. Равнина, окружавшая город, морщилась, покрывалась глубокими и широкими складками. В одном таком вот овражке Эмин закопал ранцевые боеприпасы. На карте, купленной по этому поводу, он поставил карандашом едва заметную точку, отметил местоположение схрона.

Между Таразом и Шимкентом путешественник задержался еще на несколько месяцев. В предгорном селении Жабаглы Рахимов случайно связался с артелью по добыче цветного металла. Он оценил все «за» и «против» и поработал с мужиками, перебрасывавшими ворованный электрический кабель из Казахстана в Киргизию, где цены на него были в разы выше. Заодно разузнал, где проще и безопаснее пересечь южную границу.

Когда ему представилась такая возможность, Эмин кинул своих товарищей по работе. Он убил водителя древнего грузовичка, забрал недельную выручку, сел за руль и рванул в Киргизию.

Путь через эту республику в Таджикистан тоже не был легким. Лишь к началу следующего года Рахимов верхом на лошади преодолел последний горный перевал и оказался в большом селении Каракенджа. Именно здесь его должен был ждать духовный наставник Саид Махмутов.

В доме на южной окраине Саида не оказалось. Однако едва молодой мужчина, открывший калитку, услышал имя Махмутова, он тут же впустил гостя во двор, усадил за стол, а после предложил ему ночлег.

Саид появился лишь через четверо суток. Все это время Эмин жил за высоким забором и ни в чем не знал отказа. Он спал по десять часов в сутки, кушал плов с молодой бараниной, свежие фрукты, слушал музыку и просто наслаждался спокойствием, наконец-то наступившим в его жизни.

Махмутов, приехавший в селение, обрадовался появлению бывшего подчиненного, хотя при этом и выразил недовольство его приличной задержкой. Рахимов объяснил ему, почему прибыл так поздно и налегке, без вожделенного груза.

– Да, нелегко тебе пришлось, – проговорил Саид, понимающе кивнул и обнял Эмина. – Нога больше не беспокоит?

– Нет. Прошла окончательно.

– Значит, сможешь бегать по горам?

– Запросто!

– Ну и славно. Расскажи подробнее,