Сработала наша задумка просто великолепно. Следующие три недели Мелани сканировала еще двенадцать добровольцев, которые воображали, что играют в теннис, и получила стабильные и последовательные результаты. У каждого участника эксперимента активировалась область на верхней части мозга – премоторная кора. У всех без исключения. Один и тот же участок мозга.

Более стабильного результата мы бы не добились, даже попроси мы двенадцать здоровых испытуемых поднять правую руку. Хотя, если честно, я не раз просил слушателей на своих лекциях поднять правую руку, однако многие не сразу вспоминали, где лево, где право, и потому результаты получались менее последовательными. Только подумайте: мысленное представление игры в теннис более надежно воспроизводит пятно активности в определенной части мозга, чем если бы я попросил вас поднять правую руку. Почему? Неужели у нас в мозге особый участок посвящен игре в теннис?

Ответ, конечно, отрицательный. Данная задача так хорошо подходит для эксперимента именно потому, что тесно связана с игрой в теннис. Мы могли бы попросить испытуемых сделать что-то другое, размахивая руками, например, представить себе, как они флажками направляют самолет на стоянку у посадочных ворот. В принципе, такая задача нам бы тоже подошла, но сомневаюсь, что с принципами посадки самолета все знакомы столь же хорошо, как с игрой в теннис.

А если взять другой вид спорта? Футбол популярнее тенниса, а потому, скорее всего, знаком большему количеству людей. Однако игру в футбол все представляют по-разному. Кто-то увидит себя нападающим, забивающим гол в угол ворот. Кто-то вратарем, бросающимся то влево, то вправо, чтобы отразить атаку. Есть еще бесстрашные защитники, и у них своя работа. При мысленном представлении этих действий мозг покажет совершенно разные модели активности.

У тенниса имеется принципиальное отличие. Конечно, там тоже много разных приемов (подача, дальний удар, удары справа и слева), однако все они связаны с резкими движениями рук. Этот общий знаменатель и делает мысленные образы игры в теннис наиболее подходящими для наших целей. Кроме того, воображаемый теннис имеет одно дополнительное преимущество: стоит только начать, и вы не заметите, как пролетят тридцать секунд в игре, то есть пройдет время, необходимое для полноценного сеанса сканирования. Я помню, как спросил одного из наших первых добровольцев, понравилось ли ему мысленно играть в теннис, лежа в сканере. Он тут же ответил: «Очень понравилось! Я выиграл три сета из пяти!»

Конечно, кое-что знать о том, как играть в теннис, испытуемым необходимо. Если вы никогда не слышали об этой игре, то инструкция: «Представьте себе, что играете в теннис», будет бессмысленной и не приведет к заметной мозговой активности. И все же быть хорошим игроком в теннис вам не нужно. Мы проводили данный эксперимент с теннисистами-новичками, профессионалами и теми, кто никогда не держал в руках ракетку. И почти у всех без исключения испытуемых в мозге активировалась зона премоторной области.

* * *

Мы получили то, что хотели. Мы обнаружили, что две наиболее надежные экспериментальные задачи для фМРТ-сканирования – воображаемая игра в теннис и мысленное перемещение по квартире из комнаты в комнату. При воображаемой игре в теннис наблюдалась активность в премоторной области коры головного мозга, а при мысленном перемещении по квартире мы регистрировали мозговую деятельность в другом участке – в парагиппокампальной извилине.

Чтобы понять, что произошло далее, важно знать, где именно в вашем мозге расположена премоторная кора и за что она отвечает. Положите руку на голову, на макушку. Премоторная кора находится как раз под вашей ладонью. Это участок мозга прямо перед моторной (или двигательной) корой – там рождаются планы, и оттуда контролируются все ваши действия. Давайте представим, что происходит, когда вы подходите к двери и готовитесь ее открыть, повернув ручку. Чтобы совершить это простое действие, которое вы выполняете более или менее бессознательно, ваш мозг координирует целый каскад моторных программ. Когда вы приближаетесь к двери, то в нужный момент протягиваете руку, чтобы ваши пальцы коснулись дверной ручки. Вы сгибаете руку, придавая пальцам соответствующую форму, чтобы схватить ручку (будь дверь заперта на засов, вы поступили бы совершенно иначе). Затем вы выполняете одновременное действие «поворот и толчок» с необходимой силой давления, чтобы открыть дверь. Стоит повернуть и толкнуть слишком слабо, и дверь не откроется; слишком сильно – и вы рискуете ввалиться в комнату и произвести неприятное впечатление.

Эти действия вы производите плавно, автоматически, как и тысячи похожих движений, которые планирует и которыми управляет премоторная кора. Так как премоторная кора помогает настроить последовательности подобных действий, она активируется независимо от того, действуем ли мы в соответствии с запланированными движениями или только представляем их последовательность.

Поставьте на стол перед собой чашку кофе. Представьте, как вы ощутите эту чашку в руке. Теперь закройте глаза и вообразите, что берете чашку в руку. Вы обнаружите, что почти ощущаете чашку в руке, потому что планирование действия похоже на воображение этого действия, и премоторная кора активируется в обоих случаях.

* * *

Итак, мы были целиком и полностью готовы протестировать на фМРТ-сканере пациента вроде Кейт, дав ему наше новое задание. Столько лет мы готовились к этому моменту, выстраивали эксперимент и теперь зачарованно ждали, когда подходящий пациент найдется.

И вот, будто по мановению волшебной палочки, из небольшого городка неподалеку от Кембриджа нам привезли на обследование Кэрол, молодую женщину двадцати трех лет. В июле 2005 года Кэрол перебегала оживленную дорогу, и ее сбили сразу два автомобиля. С черепно-мозговой травмой женщину доставили в ближайшую больницу. КТ-сканирование (сканирование методом компьютерной томографии) выявило отек головного мозга и значительные повреждения лобных долей. У Кэрол также имелись множественные переломы нижних конечностей. Ей потребовалась срочная помощь, и потому была проведена бифронтальная декомпрессивная краниоэктомия. Часть черепа удалили, чтобы позволить опухоли мозга расширяться, избегая сдавливания внутренними стенками черепа. Часть черепа, которую удаляют при такой операции, называют костным лоскутом и обычно хранят в специальном контейнере. Если пациент выздоровеет и отек головного мозга спадет, этот лоскут можно будет использовать в процедуре, известной как краниопластика. К сентябрю 2005 года состояние Кэрол стабилизировалось. Ее перевели в реабилитационное медицинское учреждение, поближе к родным.

Когда я впервые увидел Кэрол, то ошеломленно замер. Вид у пациентов с черепно-мозговыми травмами всегда особый, но с Кэрол несчастный случай произошел недавно, и выглядела она, прямо скажем, ужасающе. Декомпрессивная краниоэктомия, конечно, спасает человеку жизнь, однако меняет его внешность далеко не в лучшую сторону. У пациентов после операции часть головы будто проваливается, тоненькая кожа покрывает поверхность мозга. Перед встречами с такими пациентами я предупреждаю студентов о том, что зрелище им предстоит непростое, но многие из них все равно с трудом его выносят. Не сочувствовать Кэрол было невозможно. Что бы ни случилось, даже если она полностью поправится, ее жизнь никогда не будет прежней. Стоило Кэрол всего раз отвлечься, и две машины разбили ее будущее. Глядя на эту женщину, я думал, насколько уязвим человек и как быстро меняется порой наша жизнь.