все нормально будет, – Михайла потянулся к кружке. – Ты список, что там у тебя пожечь-пограбить – ну, для вида – составь. Вот, прямо сейчас…

– Ага… – красотка вытащила из сумы-калиты нарезанные кусочки бересты, сняла с пояса писало. Задумалась, покусала губу. – Да, Миш… Если я твоих людей попрошу… ну, кое-кого из моих врагов убрать…

– Надо – уберут, – спокойно заверил сотник. – Сделают все, что ты скажешь.

– Вот и славненько!

Вдовушка явно повеселела, печать невеселых дум слетела с ее чела, как и не было, блеснули изумрудно-зеленые очи…

Встав, красавица сняла с головы обруч, затем – ожерелье, быстро стянула туники… верхнюю… нижнюю… Золотисто-каштановые локоны рассыпались по плечам, качнулись тугие груди…

– Миш… ну ты бы обнял меня, что ли…

Ну, и кто ж тут устоял бы?

Полетела одежда по сторонам, заскрипела лавка…

Прощаясь, договорились, если что – слать гонцов на заимку. И подать знак, чтоб издалека виден был – дым. Соломенный, белый… Заметят на седьмом посту и тут же доложат. Также и со стороны Костомары будут за заимкой приглядывать.

Разбойничать сотник послал полусотника Архипа – одного из немногих, которому доверял как себе. Воинов в ватагу Архип подобрал лично, так же и выбрал оружие. Половецкие шлемы, личины-маски, кожаные панцири с бляшками, рогатины, секиры, луки… И никаких арбалетов – это оружие могло вызвать весьма нежелательные ассоциации с Ратным.

* * *

Что касаемо тайного агента – Брячиславы, то «рабочее совещание» собрали по традиции – в баньке. Опять же, у воеводы, деда Корнея Агеича. Помимо Миши и деда присутствовали лишь особо доверенные лица: староста Аристарх Семеныч, немой Андрей и «представитель общественности» – Кондратий Сучок. Что касается Тимки Кузнечика, который тоже был в курсе всех невеселых событий, так его в баню никогда и не звали – маловат еще. С Тимофеем Михайла потом переговорил отдельно.

Особо в баньке не веселились, парились так себе – разговоры все больше шли мрачные. Слишком уж многие погибли – и, главное, разом!

Решили: плохо это, что о Брячиславе как-то уж подзабыли. Ну да, тихо сидит… или – сидела, до поры до времени. А в последнее время…

– Так ты, Мишаня, думаешь, это ее рук дело? – Корней Агеич подкинул парку.

Сотник переместился на полке пониже, на приступку, и так уже от жары да пара уши в трубочку сворачивались:

– Думаю, да. Но поди докажи! Последить за ней надо пристально.

– Вот именно – пристально, Миша! И про пень не забывать…

За пень сотник немного обиделся:

– Ну, положим, не забываем…

После недолгих размышлений все собравшиеся пришли к такому же вывод, что и Михайла: следить за Брячиславой надо «изнутри».

Один человечек уже при вдове имелся, правда, в невеликих чинах – челядинка, только она, конечно, ни в какие хозяйкины дела посвящена не была, что видела, о том и доносила, да и ума, честно сказать, невеликого. Так в «резиденты» нужен был кто-то другой, челядинку же предполагалось использовать для связи…

По внедрению же виделось два пути: первый – подставить своего человека и второй – завербовать кто-то из тех людей Брячиславы, которым она вынуждена хоть в чем-то довериться, которые хоть во что-то посвящены. Это, конечно, трудно, но того стоит!

– Так наших-то, деревенских, она всех знает, – высказав дельную мысль, Сучок перевел глаза на немого Андрея, который разводил руками и что-то мычал.

Как ни странно – все его поняли.

– Не, Андрей, в соседних деревнях тоже искать не след, – отпив квасу, тут же возразил дед. – Откуда мы невест-женихов берем? Из чужих деревень, соседних. Так что выходит, они нам уж и не чужие! У кого – кум, у кого – сват, у кого – племянники… У Брячиславы – тоже. Не-е, не годится это… Слышь, Мишаня! Может, у дружка твоего, Ставрогина, людей попросить?

– Не даст, – с ходу отмел Миша. – Он еще за Варвару не отошел… Да и не так много у него людишек – самому нужны… Да хватит уже кидать-то! Скоро сваримся тут!

– Ай, Мишаня, любишь ты в холоде мыться! Чего щуришься-то?

Сотник улыбнулся:

– Насчет людишек… пришла вдруг одна мысль. Не у Ставрогина спросим – чуток поближе…

– Так там все знакомые!

– Все – да не все, – отмахнулся Михайла. – Найдем и незнакомых. Если хорошо поискать… Тем более кое-кто там нам должен…

* * *

Через пару дней глава «разбойной ватаги» Архип оставил на заимке весточку – с седьмого поста увидели белый дым, передали начальнику караула. В записке говорилось о том, что часть оговоренного «разбойства» уже исполнена, за что заинтересованное лицо выражает самую искреннюю благодарность и просит пока что «лесных татей» не убирать – пущай еще побеспредельничают, дабы у кое-кого никаких сомнений не осталось.

Чтоб видел Тороп – всерьез забижают вдовицу, и людишек ей отдавать – некого. Ну, разве что одного-двух…

Миша тут же набросал ответное послание, в котором попросил прислать «для одного важного дела» хоть кого-нибудь. Главное условие: чтоб был чужаком и что-то соображать мог, возраст и пол значения особого не имели. Сего человечка – как жест доброй воли – надлежало как можно скорей прислать на заимку. И пущай там сидит, ждет, солому в очаге палит…

Седьмому посту строго-настрого было приказано – тотчас же доложить, ради того доклада караульщику разрешалось даже пост на время покинуть. А что там, на этом посту, и делать-то? Разве что за дымом на заимке следить.

Ответный дым появился быстро. Доложили. И сотник тут же вызвал Ермила:

– Отправишься нынче с сеном… На седьмой пост.

Отрок улыбнулся:

– На седьмом посту корову завели, господин сотник?

– Шутник, – Михаил хмыкнул – он вообще благоволил людям с чувством юмора, и Ермил был как раз из таких. И чем старше становился отрок, тем больше проявлял склонность к иронии и самоиронии – одному из признаков ума.

Да Миша и сам любил пошутить:

– Корову не корову, а козу ты оттуда заберешь! Да смеюсь, что ты глаза вытаращил! Не знаю, кого, но заберешь… кто там, на заимке, будет. Привезешь в крепость, на хоздвор, тайно… Проводишь сразу ко мне! И чтоб без лишних глаз.

– А! – сверкнул глазами парнишка. – Теперь понятно, зачем сено туда-сюда возить. А где его взять-то?

– Воз приготовлен уже. На хоздворе ждет. Так что отправляйся немедля!

– Слушаюсь, господин сотник.

Через пару-тройку часов Ермил уже стучался в двери:

– Разрешите войти?

– Вошел уж… – Сотник отвлекся от кипы разбросанных по всему столу бумаг, в большинстве своем – чисто хозяйственных, но попадались и жалобы, к примеру… А впрочем, черт с