Явился бог.

Он с ревом пролетел над землей и накинулся на пророков, словно большой непостижимый зверь.

Семеро подняли взгляд и увидели, что на них надвигается божественный гнев.

Они протянули руки и с помощью священного слова, вибрирующего между ними, коснулись бога.

Свет и пламя.

Бледные языки огня взметнулись в воздух, когда узор эши бога развалился на части. Его тело, созданное из света и тени, пало на землю.

Беру стояла на коленях на мраморном полу рядом с Эфирой.

– Я рад, что вы постарались спасти друзей, – сказал Паллас, медленно идя вдоль ряда пленников. – Теперь у меня есть более ценные заложники. Принц Херата. – Он коснулся ладонью затылка принца, достаточно сильно, чтобы опустить его голову. – И парень, имеющий любопытную связь с моим любимым питомцем.

Беру не нравилось, что Паллас может использовать Гектора против нее почти так же, как он использовал и Эфиру. Но теперь все они оказались в его власти. Свидетели уже утащили мечника, Джуда, прочь, и Беру боялась даже думать, кто будет следующим.

Она глянула на Гектора. Паллас как раз проводил пальцами по его затылку, отчего он вздрогнул, борясь с цепями из Божьего огня на запястьях. Беру накрыла волна страха и ярости. Она поняла, что скучала по эмоциям Гектора, которые не чувствовала пару последних месяцев. Чем ближе они находились друг к другу, тем сильнее становилась их связь. Она так привыкла чувствовать вместо этого эмоции бога. Но с Гектором все было по-другому: эти чувства не казались неестественными, стирающими все, абсолютными. Нет, они были успокаивающими. Знакомыми. Она внимательно посмотрела на его профиль, сжатые челюсти и сосредоточилась на его чувствах, когда в голове зазвенел голос бога.

– Маленькая смертная, – прошипел бог, – вот твой шанс. Убей его.

«Я связана», – напомнила она ему. Ее шея болела от холодного металла ошейника из Божьего огня.

– Нет, это я связан, – ответил бог. – Ты могла бы освободиться, если бы так не боялась. Цепи не могут полностью сдерживать бога.

Беру поежилась, так как знала, что бог говорит правду, и пусть речь шла про ошейник, то же самое касалось и печати. Она не сможет сдерживать бога вечно.

– Ты позволяешь им контролировать тебя, хотя мы намного сильнее, – дразнил бог. – Ты обрекаешь своих друзей на страдания из-за собственной слабости.

– А ты, – произнес Паллас, кладя ладонь на щеку Эфиры. – Кажется, мне нужно показать тебе твое место.

– Не надо, – обратилась к нему Беру. – Не наказывай ее. Накажи меня. Это был мой план.

– О, но я же наказываю тебя, – ответил Паллас. Он никогда раньше не заставлял ее смотреть на это.

– Стой! – взмолилась Беру. – Я сделаю все, что ты попросишь. Только… только не причиняй ей боль. Никому из них.

– Есть только один способ спасти их. Убей его.

Беру зажмурилась, пытаясь заглушить мысли бога.

– Убей его и освободи меня, – приказал бог. – Я проявлю милосердие и позволю этим смертным жить, если ты захочешь. Я защищу их.

«Нет». Она все еще помнила, каково это – оказаться в ловушке собственного тела, пока бог сеял хаос и разрушения в Бехезде. Она никогда раньше не сталкивалась с таким ужасом, и он все еще ее преследовал. Глубокий, непостижимый океан божественной ярости. Абсолютная собственная беспомощность и незнание, будет ли бог разрушать и сотрясать мир, пока тот не развалится на части. Пока всё и все, кого она любит, не обратится в пыль от бесконечной силы бога.

Нет, она не убьет Палласа. Не освободит бога. Ни за что.

– Ты сделаешь все, как я говорю, или я убью их всех, – сказал Паллас. – Точно так же, как убил Илью. Я знал, что вы стали сообщниками.

Беру уставилась в пол, стараясь не смотреть на Эфиру. Илья. Он все еще находился где-то там. Смогла ли Эфира оживить его, прежде чем их поймали?

Как только в ее голове возникла эта мысль, большие двери распахнулись, и в вестибюль проник свет.

Но по парадной лестнице спускался не Илья. Это была женщина, незнакомая Беру.

Но бог ее явно узнал.

– Предательница, – выплюнул он, – Седьмой пророк. Та, из-за которой это все началось.

Женщина уверенно прошла в двери. Несмотря на обычное темно-синее платье и волосы, убранные в аккуратный пучок, она была самой элегантной женщиной из виденных Беру. Когда незнакомка обратила свой взор на Палласа, по телу Беру пробежал холодок. Было что-то такое в ее темных глазах, что-то пронизывающее в ее взгляде, так напоминающее Палласа. И все отличающееся.

Странница.

Беру в шоке уставилась на новоприбывшую. Еще один пророк? Она не знала, почему раньше не догадалась: если Паллас бродит по земле, то почему этого не делать и другим первым пророкам.

Она видела много всего невозможного в своей жизни. Свое воскрешение. Воскрешение Гектора. Короля Некроманта, живого, даже несмотря на прошедшие пятьсот лет и заключение в пустынном оазисе. Возвращение убитого бога в руинах Бехезды.

Но она все равно удивилась появлению в вестибюле Странницы, одной из семи пророков, которые убили бога и отдали Дар человечеству.

Взгляд женщины встретился с Палласом. Он смотрел в ответ, и его лицо ничего не выдавало, но на нем застыло жесткое выражение.

– Паллас, – поприветствовала его Странница. – Давно не виделись.

– Больше сотни лет, – согласился Паллас. – Я полагал, что ты боишься со мной встречаться.

– Боюсь? – переспросила Странница, и в ее музыкальном голосе зазвучала улыбка. – Это не я отказалась от имени и приняла новый облик, чтобы спрятаться от остальных.

– Не то чтобы у тебя было имя, от которого можно отказаться.

– Ты об этом позаботился, – ответила Странница с намеком на улыбку. – Давным-давно.

Беру переводила взгляд с одного пророка на другого, пытаясь разобраться в их разговоре. Были ли они союзниками? Врагами?

– Так ты наконец вернулась, чтобы торговаться по поводу своей жизни? – спросил Паллас. – Ты не можешь не знать, как давно я мечтаю убить тебя.

– Нет-нет, – рассмеялась Странница. – Боюсь, придется подождать еще немного. Я пришла предложить тебе то, что ты отчаянно желаешь.

– И что же это?

– Меня, – по огромному вестибюлю разнесся новый голос.

Беру подняла взгляд на балкон над ними. Там стояла одинокая фигура, которую омывал льющийся через витражные окна свет. Антон.

Она услышала резкий вздох Гектора, а принц тихо пробормотал:

– Это невозможно.

По рядам свидетелей и паладинов пробежала волна перешептываний.