– Эх, жаль, что у меня место не у иллюминатора, – сказала Женя, косясь на юную блондинку, сидящую по правое плечо, как раз у иллюминатора, причем с опущенной шторкой.

– Хотите сюда, на мое место? – cпросила соседка, устраивая надувную овальную подушечку себе вокруг шеи, словно готовясь ко сну.

– Было бы неплохо.

– Так давайте я пересяду! Мне эти иллюминаторы по барабану. У меня голова кружится, когда я смотрю вниз. Поэтому и опустила шторку.

Женя посмотрела на Петра, тот слабо улыбнулся. Он, казалось, думал о чем-то своем. Должно быть, мысленно писал новую главу своего романа.

Женя обрадовалась тому, что ей позволили пересесть еще и потому, что ей было как-то неловко сидеть так близко с Петром, который чрезмерно активно опекал ее и вообще сильно нервничал из‐за этой поездки. Может, он купил билеты до Парижа, поддавшись на эмоции, а потом передумал? Вдруг, рассеянный и забывчивый, он забыл, к примеру, что вообще продал этот дом?

– Петр, все в порядке? – на всякий случай спросила она перед тем, как пересесть. Теперь между ними на время полета поселится молоденькая девушка.

– Да-да, все просто прекрасно. Разве что Элиза не сможет нас встретить. Она написала мне, что у нее возникли какие-то неотложные дела, и она навестит нас только завтра.

– Подумаешь! Мы что, сами не доберемся до этой деревни?

– Да все будет хорошо. Я уже и в фирму позвонил, машина для нас уже приготовлена, ее сейчас подгонят к парковке аэропорта.

– Советую вам выспаться. А то непонятно, почему вы так нервничаете…

Женя не боялась летать. И когда самолет взлетел, она испытала удовольствие. Поднимаясь, ей казалось, что это она управляет самолетом силой своей мысли. И улыбнулась.

– Облака… – прошептала она, наслаждаясь видом позолоченных солнцем облаков. Небо было таким красивым, огромным, фантастическим! – Здесь и умереть не страшно.

– Ой, девушка, что вы такое говорите? – Так же тихо, повернувшись к ней, сказала соседка.

– Да это я так… гипотетически… Просто, говорю, красота какая!

– Выпить хотите? – Совсем уже шепотом, чтобы не услышал Петр, спросила девушка. – Это ваш отец?

– Нет, это деверь, брат моего мужа.

– Контролирует вас?

– Скорее заботится.

– А муж где?

– Работает.

– Меня зовут Лиза.

– А меня Евгения. Но можно просто Женя.

– Очень приятно.

– И мне приятно.

И надолго обе замолчали. Лиза, отхлебнув из маленькой бутылочки виски, поудобнее устроилась на сиденье и закрыла глаза.

– А что, можно было пронести сюда алкоголь?

– Так я же купила его в дьюти-фри. Пить на борту, конечно, нельзя, но если очень хочется, то можно, – и Лиза спрятала бутылочку в сумку. – Сейчас бы заснуть крепко, а проснуться уже в Париже.

В другой бы раз Женя полюбопытствовала, зачем девушка летит в Париж, просто так, чтобы поддержать разговор или просто начать его. Но не сейчас. Потому что возникнет и встречный вопрос: а к кому и зачем летите вы, голубушка, в Париж?

В сущности, Женя ответила бы – в гости или отдохнуть. Но ведь не удержалась бы и, подчиняясь закону попутчиков поговорить откровенно по душам, наверняка рассказала бы свою печальную историю исчезновения мужа. Заплакала бы. Встрепенулся бы Петр, попросил бы Лизу вернуться на свое место, чтобы быть поближе к опекаемой им снохе. И все бы испортил своей заботой. Нет, уж лучше она помолчит.

А может, принять предложение Лизы и немного выпить? Но не из горлышка же пить? А вдруг она заразная?

Женя тоже решила поспать. Да вот только как? Расслабилась, закрыла глаза, но сна, понятное дело, не было.

Вот где сейчас Борис? Думает ли о ней? Скучает ли? Почему не позвонил до сих пор, хотя связывается же как-то с Ребровым и Петром. Почему он избегает ее? А что, если нет никакого клиента и он встретил другую женщину да и укатил с ней куда-нибудь на море-океан? Если так, тогда понятно, почему Петр находится в состоянии постоянного стресса. Злится на него, не может ему простить измены. А тут еще продажа дома! Не сильно ли закручено? Мог бы просто дождаться возвращения Жени и рассказать ей всю правду, мол, разлюбил тебя, понял, что у нас с тобой ничего не получится, что встретил настоящую любовь и решил начать новую жизнь.

От таких мыслей Женя окончательно приуныла и собралась было уже поплакать, тихо, чтобы никто не увидел или услышал, как послышался странный звук, совсем близко.

Она открыла глаза и увидела, как сидящая рядом с ней Лиза, почесывает своими острыми розовыми коготками руку.

Женя покосилась на нее, но ничего не спросила.

– Началось… – пробормотала, скривившись, словно от боли, соседка.

– Аллергия? – не выдержав, все же спросила Женя.

– Да сама не знаю, что это. Как сажусь в самолет, так начинается что-то с кожей… Шелушится и все такое. Вы не обращайте на это внимания. Это временно.

Тут открыл глаза и вынырнул из своей дремы Петр.

– И у вас тоже? – спросил он довольно бесцеремонно. – У меня знакомая была, у нее тоже такая же проблема. Как поднимается в воздух, к облакам, так и начинается этот зуд, тоже расчесывается. А стоит только самолету сесть, как все проходит. Вот такая особенность организма. Выпить хотите?

Женя посмотрела на Петра округлившимися от удивления и возмущения глазами.

– Женечка. Не смотри на меня так. Пусть девушка выпьет и поспит.

– Нет-нет, не хочется. Да я уже выпила, если честно, – прошептала она ему доверительно. – Ладно. Просто не обращайте на меня внимания.

И снова, откинувшись, закрыла глаза. Ее примеру последовала и Женя.

Вероятно, она уснула, но, когда самолет тряхнуло, она проснулась и от страха уставилась в иллюминатор – голубой простор, безбрежный, тихий. И самолет не трясет. Может, ей это приснилось?

Она повернула голову и увидела, что Лиза спит. На ней была белая майка, синие джинсы, на шее – красный шнурок с незамысловатым серебряным медальоном. Волосы светлые, густые, растрепанные. Маленькое треугольное личико, маленький носик, розовые, словно собранные в бутон, губы. Милая симпатичная девчонка. Хлопнула вискаря и теперь спит.

Интересно, кто ее ждет в Париже? Может, парень или отец? Хотя какая разница?

И Женя снова закрыла глаза.

А когда открыла, самолет уже опускался – прилетели в Стамбул, где их ждала пересадка.

Больше трех часов Женя с Петром провели в пиццерии нового стамбульского аэропорта. Петр пригласил за столик и вынырнувшую из толпы пассажиров Лизу.

– Турки отменно пекут. Про пиццу ничего сказать не могу, не пробовал, но разные там бублики с кунжутом, сдоба, бюреки… Лиза, чего такая кислая? Подумаешь, пересадка. Это же приключение, вот так к этому