Они казались такими незащищенными в мире, где крутятся папарацци и таблоиды. Я хотела вернуть их обратно в себя, чтобы мир не мог до них добраться.

“Почему Бритни так стесняется камеры с Джейденом?” - гласил один из заголовков.

После рождения Джейдена мы с Кевином стали лучше скрывать детей, так что люди удивлялись, почему не было опубликовано ни одной его фотографии. Думаю, если бы кто-нибудь задумался над этим вопросом на секунду, то смог бы выдвинуть несколько предположений. Но никто не задавался этим вопросом. Они просто продолжали вести себя так, будто я обязана позволить людям, которые постоянно пытались поймать меня на том, что я выгляжу толстой, сфотографировать моих младенцев-сыновей.

После каждых родов я первым делом выглядывала в окно, чтобы подсчитать количество вражеских бойцов на парковке. Казалось, что их число просто умножалось каждый раз, когда я проверяла. Машин всегда было больше, чем казалось безопасным. Видеть столько мужчин, собравшихся, чтобы сфотографировать моих малышей, - от этого у меня кровь стыла в жилах. Поскольку на кону стояли огромные деньги за фотосъемку, их задачей было получить снимки мальчиков любой ценой.

А мои мальчики - они были такими крошечными. Моя работа заключалась в том, чтобы обеспечить их безопасность. Я беспокоилась, что мигающие огни и крики напугают их. Нам с Кевином пришлось придумывать стратегии, как укрыть их одеялами и при этом убедиться, что они могут дышать. Даже без одеяла я едва могла дышать.

В тот год мне не очень хотелось работать с прессой, но я дала одно интервью Мэтту Лауэру для программы Dateline. Он сказал, что люди задавали вопросы обо мне, в том числе: “Является ли Бритни плохой матерью?”. Он так и не сказал, кто их задает. По всей видимости, все. И он спросил меня, что, по моему мнению, нужно сделать, чтобы папарацци оставили меня в покое. Мне хотелось, чтобы он спросил их, чтобы, что бы это ни было, я могла сделать именно это.

К счастью, мой дом был надежным убежищем. У нас были проблемы в отношениях, но мы с Кевином построили потрясающий дом в Лос-Анджелесе, прямо рядом с домом Мела Гибсона. Сэнди из “Бриолина” тоже жила неподалеку. Я видела ее и кричала: “Привет, Оливия Ньютон-Джон! Как дела, Оливия Ньютон-Джон?”.

Для нас это был дом мечты. Там была горка, которая спускалась в бассейн. Там была песочница, полная игрушек, чтобы дети могли строить замки из песка. У нас был миниатюрный игровой домик со ступеньками, лестницей и миниатюрным крыльцом. И мы все время дополняли его.

Мне не нравились деревянные полы, поэтому я добавила везде мрамор - и, конечно, это должен был быть белый мрамор.

Дизайнер интерьера был категорически против. Он сказал: “Мраморные полы очень скользкие и жесткие, если вы упадете”.

“Я хочу мрамор!” кричала я. “Мне нужен мрамор”.

Это был мой дом и мое гнездо. Он был чертовски красив. Но, думаю, тогда я поняла, что стала странной.

У меня было двое детей. Мои гормоны были на пределе. Я была злее черта и такой властной. Для меня было очень важно иметь детей. Пытаясь сделать наш дом идеальным, я перегнула палку. Сейчас я оглядываюсь назад и думаю: Боже, это было плохо. Простите меня, подрядчики. Думаю, я слишком сильно переживала.

Я пригласила художника и нарисовала фрески в комнатах мальчиков: фантастические картины с маленькими мальчиками на Луне. Я просто выложилась по полной.

Это была моя мечта - иметь детей и растить их в самой уютной обстановке, которую я только могла создать. Для меня они были идеальными, прекрасными, всем, о чем я когда-либо мечтала. Я хотела подарить им весь мир - всю Солнечную систему.

Я начала подозревать, что немного перестраховываюсь, когда первые два месяца не позволяла маме держать Джейдена на руках. Даже после этого я давала ей подержать его пять минут, и все. Мне нужно было, чтобы он снова оказался у меня на руках. Это слишком. Теперь я это понимаю. Я не должна была быть такой контролирующей.

Опять же, я думаю, что то, что произошло, когда я впервые увидела их после их рождения, было похоже на то, что случилось со мной после разрыва с Джастином: это было как с Бенджамином Баттоном. Я постарела назад. Честно говоря, как новоиспеченная мать, это было так, как будто какая-то часть меня стала ребенком. Одна часть меня была очень требовательной взрослой женщиной, кричащей о белом мраморе, в то время как другая часть меня внезапно стала очень похожей на ребенка.

Дети очень полезны в одном смысле. Они заставляют вас меньше осуждать. Вот они, такие невинные и такие зависимые от вас. Вы понимаете, что каждый когда-то был ребенком, таким хрупким и беспомощным. С другой стороны, для меня рождение детей было психологически очень сложным. Так было, когда родилась Джейми Линн. Я так любила ее и так сопереживала, что странным образом стала ею. Когда ей было три года, какая-то часть меня тоже стала трехлетней.

Я слышала, что такое иногда случается с родителями - особенно если у вас есть травмы из детства. Когда ваши дети достигают того возраста, в котором вы были, когда переживали что-то тяжелое, вы переживаете это эмоционально.

К сожалению, в те времена не было таких разговоров о психическом здоровье, как сейчас. Я надеюсь, что все читающие это новоиспеченные мамы, которым сейчас нелегко, обратятся за помощью как можно раньше и направят свои чувства на что-то более целебное, чем белые мраморные полы. Потому что теперь я знаю, что у меня были практически все симптомы перинатальной депрессии: грусть, тревога, усталость. Когда дети родились, я добавила к этому свою растерянность и одержимость безопасностью малышей, которая усиливалась тем больше, чем больше внимания уделяли нам СМИ. Быть новоиспеченной мамой и так непросто, а еще и пытаться делать все под микроскопом.

Когда Кевин так часто уезжал, никто не мог видеть, как я теряю контроль - кроме всех папарацци в Америке.

22

Первые несколько месяцев после возвращения Джейдена домой прошли как в тумане. Я завела собаку. Фелиция то появлялась, то исчезала из моей жизни.

Когда я была беременна Джейденом, я покрасила волосы в черный цвет. Пытаясь снова стать блондинкой, я сделала их фиолетовыми. Пришлось идти в салон красоты, чтобы мне полностью сняли краску и сделали их реалистичного оттенка коричневого. Потребовалась целая вечность, чтобы добиться нужного результата. Почти все в моей жизни было похоже на