штурвала, прислушивался к звукам сражения и думал, что сегодня нас навестили москиты покрупнее. Растут в сезон так быстро или это иная порода?

— Энди, лево руля! — крикнул старина Магнус, перезаряжая пневм.

Я подправил курс, шкипер завопил «так держать!» и продолжил пальбу. На палубу бухнулось подбитое насекомое — по звуку словно попугая сшибли. По сути, отражение москитной атаки служило нам развлечением. Задраившись в рубке и трюме мы могли бы попросту отсидеться — насекомым вскоре бы наскучило кружить над толстокожим «Ноль-Двенадцатым». Но должны же джентльмены заниматься спортом? К тому же риск получить укус трехдюймового жала все же существовал — порой встречались москиты-одиночки, как-то один такой улучил момент и цапнул Дока, так тот сутки не мог шевелить рукой. К тому же, вареные москиты делали похлебку более сытной. Конечно, в случае, если сами насекомые были не слишком пусты и голодны. Чьей именно кровью напитаны их брюшки, мы предпочитали не думать. Тут вроде как с покупкой мясного пудинга на улице: лучше не гадать, что такое ты жуешь…

— Еще один! — радостно сообщил Док. — На мачте повис.

— По носу здоровущие! — скомандовал из приоткрытого трюмного люка Сэлби и стрелки сосредоточили пневматический огонь по курсу судна.

В этот миг я услышал слабый вопль за кормой.

— Ялик, черт возьми! — заорал я. — Что с яликом⁈

После паузы отозвался шкипер:

— Будь я проклят, они уже внутри. Конец твоему гребцу. Нет, вот этих тварей я вообще жрать не буду.

Донесся хлопок пневма, отчаянно зажужжало подбитое насекомое…

— Парусину не портите! — призвал Сэлби.

— Да они ее уже всю истыкали, — отозвался Док, разряжая свой пневм по мерзким кровопийцам.

Я не мог понять, как москиты могли угадать добычу под парусиновым пологом. По запаху, что ли? Хотя загаженный ялик и умирающий Сан воняли примерно одинаково. Или волонтер сам открыл парусину? Оригинальный способ самоубийства, я бы на такой не решился.

— Улетают! — провозгласил сэр-солдат. — Мы их здорово проредили.

Жужжание стаи удалялось, где-то на ялике еще отчаянно пищал раненый кровосос. Щелкнул пневм шкипера, пищание оборвалось — старина Магнус отличался завидной меткостью.

Я вынырнул на палубу и двинулся на корму.

— Куда? — гавкнул Сэлби, совершенно не вовремя решивший проявить адмиральские амбиции.

— Проверю ялик, сэр, — смиренно пояснил я.

— Без приказа? Свалишься в воду, слепой слизень. Ступай на бак. Док соберет добычу, почистите. Твоему любимчику все равно уже не помочь. Вечером выбросим тело и, наконец, вычистим лодку.

— Возможно, он еще жив, сэр. И если выздоровеет…

— Кто «выздоровеет»⁈ Эта обезьянья падаль? Да там на нем сидело с полдюжины кровососов. От вонючки только и остались обгаженные шаровары. Ступай на место, Сэнди-Джен, и не дури.

— Сэр, я должен убедиться, — сказал я, понимая что Сэлби уперся и не станет отступать. Победа над летучими гадами перевозбудила сэра-адмирала. Логичнее было бы не спорить и выждать пока он остынет, но, увы, у меня не было на это времени. Я все еще надеялся, что

Сан жив…

— Ступай на место, слепыш! Или я отвешу тебе такой подзатыльник, что незрячие глазенки саранчой по палубе поскачут.

Я подумал — а не убить ли его прямо сейчас? Нет, остальные члены команды станут возражать. Я и так некоторым образом кажусь пугалом для Дока и Магнуса. Людям свойственно придумывать всякие таинственности при вполне ясных обстоятельствах. Что ж, придется идти длинным путем.

— Сэр, как вы справедливо изволили заметить, я не совсем здоров. В меру сил я исполняю обязанности помощника механика, но глупо отрицать очевидное — я слеп. Следовательно, как инвалид я должен быть списан на берег, а пока находиться при походном лазарете.

— Какой еще у нас лазарет? — изумился Сэлби. — Спятил?

— Не совсем, сэр. Это у меня глаза на палубу вываливаются, а с умом бог миловал. Позвольте мне развить свою мысль. Если я считаюсь калекой, я обязан числиться больным по ведомости и бортовому журналу. Так уж заведено, сэр. Тут стоит вспомнить, что лазарет или судно-госпиталь традиционно подчинены морскому ведомству. Верно я говорю, мистер Крафф?

— Несомненно, — подтвердил Док, начавший улавливать дрейф моего бреда.

— Выходит, я нынче приписан к морскому госпиталю, — закончил я.

— И что? — удивился ничего не понявший сэр-солдат.

— То, что я никак не могу вам подчиняться. Вы, сэр, мужественно взяли на себя командование экспедиционным отрядом, приняв на себя обязанности героически погибшего лейтенанта Келлога. Но лейтенант, в соответствии с оглашенным приказом, имел под своим началом сводный отряд солдат и волонтеров, а также, приписанный к экспедиции катер «Ноль-Двенадцать». Морской лазарет при отряде не числился. Вы хоть и адмирал, но отрядно-сухопутный.

— Издеваешься, Энди⁈ — дошло до нашего умницы.

— Как можно, сэр⁈ Просто объясняю, почему сейчас пошлю вас к черту, сэр.

— Потому что, ты мне не подчиняешься? А кому ты подчиняешься, сопляк⁈

— Откуда мне знать, сэр? Тут все очень запутанно, сэр. Вот доберемся до лазарета, там объяснят.

— Ты, жалкий ублюдок, туда без зубов доберешься! Бунтовать⁈ Слепой щенок! Сейчас я тебя…

Я слушал. Разъяренное сопение, скрип кожи, звяканье колец портупеи и металлический щелчок подсказывали, что на меня направлен револьвер. Надо думать, в лоб нацелен — повязка недурная мишень.

— Что ж, стреляй, солдат, — процедил я. — Завалить инвалида — истинный подвиг. Команда и вахтенный журнал подтвердят, что ты до конца был крут и бесстрашен.

— Бунта я не допущу! Лазарет ему подавай…

— Если нет лазарета, я не настаиваю. Тогда решим дело как подобает мужчинам, а, Сэлби? Сунь револьвер в кобуру и закатай рукава, солдат.

Сэр-предводитель взял паузу на осмысление моего предложения, потом хохотнул:

— Ну и вздую же я тебя, слепая девочка Джен!

— В любом случае мне это понравится больше, чем пуля в лоб, — признался я, поднимая кулаки к груди и принимая боксерскую стойку.

— Э, вы что⁈ — опомнившись, вмешался шкипер. — У нас и людей не осталось, к чему эти глупости…

— Не беспокойся, старина, без зубов девчушка будет только лучше работать. До смерти я ее не убью. Эх, если бы наша Сэнди Джен была бы чуток симпатичнее…

Я слышал как Сэлби расстегивает ремень и сбрасывает куртку. Он закатывал рукава и предвкушающее хмыкал. Вонь из его пасти и пропотевших подмышек волнами докатывалась до меня. Все верно,