Нету нигде, как её ни ищи.

Может, украли её басмачи?

У басмачей воровская натура,

Только зачем же бандитам скульптура?

Где же она, не на небе ведь синем?

Может быть, ближе? Может, в пустыне?

Сопок в песках без числа и без меры —

Может, в одной из них тоже пещеры?

Может быть, в Чёрной[27], а может быть, в Бурой

Много столетий томится скульптура?

Ну и складно же сочинила! Придя домой, Севка всё время твердил:

«Вскрыли пещеры, а где же скульптура?» Наконец Нина Георгиевна не выдержала и спросила:

— Что ты там бубнишь?

— Да так, стихотворение одно.

Вдруг Севка вспомнил про записку. Две недели не вспоминал, и думать забыл, а тут вспомнил.

— Па, я для тебя в Самарканде секретный рецепт плова списал. Даже рубль за него заплатил. Нужно?

— Конечно. Тем более «секретный».

— Только он у меня по-узбекски списан, а как по-русски, я забыл.

— Ничего, шашлычник на гузаре прочитает.

С гузара Андрей Петрович вернулся что-то уж слишком быстро.

— На смех подняли, — сказал он. — Шашлычник так хохотал, что шампуры звенели: «Ну и надули тебя, почтеннейший, это не плов, а помесь зайца с мотоциклом. Плов, где риса в десять раз меньше, чем репы! Вай! Плов, в котором виноград плавает! Такого угощения и у шаха не было!»

— А вы что? — спросил заинтересованно Лёня.

Он очень любил всё смешное.

— А я говорю: «Действительно, почтеннейший, от такого угощения не разжиреешь».

— А он?

— А он говорит: «Твоя правда, джанинам, душа моя, твоим пловом, как объедками обжоры, сыт не будешь».

— А вы?

— А я воспользовался тем, что шашлычник ослаб от смеха, вынул записку у него из рук да и назад. Сейчас там небось весь гузар заливается. Оплошал ты, Всеволод. Наверное, много ошибок сделал, когда списывал.

— Интересно, как это я мог сделать ошибки? Я же не списывал, а срисовывал. Это всё равно как Лёня срисовывает индийские слова, которые он читать не умеет.

— Правда Севкина, — сказала Нина Георгиевна.

— Ну-ка, покажите записку, — присоединился к их спору Борис Яковлевич. — Ошибок нет, всё правильно, — сказал он, прочитав записку. — Но рецепт действительно очень странный. Это видно и не посвящённому в секреты кулинарии. Сева, как ты назвал рецепт, — «тайный»?

— Секретный.

Севка подробно рассказал про встречи с Пятнистым — в общем, всю ту историю, которую они называли «Операция „Улугбек“».

— Покажу я эту записку Дмитрию Фёдоровичу, — сказал Борис Яковлевич, когда Севка кончил.

— С ума сошёл! — вспылила Нина Георгиевна. — Над Андреем весь гузар хохочет, над тобой все заставы потешаться будут.

— И всё-таки я покажу. Пожалуй, даже сейчас. Сева, пойдём со мной.

— Хоп! — закричал Севка. — Операция «Улугбек» продолжается!

Глава XV

Дверь им открыла Катька.

— Здравствуйте, Борис Яковлевич, — сказала она. — По странной случайности папа дома. Проходи, Сева.

Борис Яковлевич направился в комнату Дмитрия Фёдоровича, Севка с Катей — на кухню. Катерина принялась ставить чайник, резать кекс, накладывать в вазочку варенье и вообще хозяйничать. При этом она не проявляла любопытства по поводу их прихода. Пришлось Севке шепнуть ей в самое ухо:

— Операция «Улугбек»!

— Не говори глупостей.

— Клянусь Аллахом!

Тут Севку позвали.

— Всеволод, расскажи, пожалуйста, Дмитрию Фёдоровичу всё, что ты рассказал мне, — попросил Борис Яковлевич.

Севку и просить не нужно было. Рассказывать он любил не меньше, чем слушать. Тем более сейчас, когда с его помощью, может быть, раскроют какую-нибудь шпионскую тайну.

— Ты только подробностей не забывай, — сказал Дмитрий Фёдорович.

Севка и не забывал.

— Хоп, — сказал Дмитрий Фёдорович, когда Севка кончил, — спасибо. Жаль, что ты так поздно вспомнил об этой записке.

— А она важная?

— Пока не знаю, но разобраться попробую. Так что смотри, никому ни слова.

Когда за Севкой закрылась дверь, Борис Яковлевич спросил:

— Записка в самом деле подозрительна?

— К сожалению, да. Дети правы, называя её «секретной», — текст зашифрован. Шифр, правда, пустячный, но всё-таки когда взрослые люди начинают пересылать в пограничный город шифрованные депеши, это, согласитесь, настораживает.

Борис Яковлевич взял записку и снова прочёл — ничего особенного. Тогда он сложил первые буквы каждого слова — ничего не вышло. Тогда он сложил последние буквы каждого слова — получилось! «Бери в дело приятеля».

— Прочитали? — спросил Дмитрий Фёдорович, кладя телефонную трубку — он звонил в Самарканд.

— Прочитал.

— Очевидно, речь идёт о какой-нибудь спекуляции. Фарманов, прозванный ребятами Пятнистым, — шофёр самаркандской торговой базы. Скорее всего, «дело» сработано, ведь с момента написания записки прошло две недели. Вообще, по всей вероятности, этим придётся заняться милиции, но сначала я узнаю, кому адресован «рецепт».

— Фарманов бывал у нашего хозяина.

— Ещё чаще он бывал у заведующего промтоварным магазином. И мало ли с кем он мог перемолвиться на гузаре. Ну да ладно. Утро вечера мудренее. Пока что Катюша зовёт нас пить чай.

Когда гости ушли, Дмитрий Фёдорович стал сам собираться в гости. Он побрился и надел новый галстук.

— Ты это куда на ночь глядя? Опять служба? — недовольно спросила Катька.

— Служба, да только не моя, а твоя.

У Катьки брови поползли кверху и скрылись за завитками кудрей.

— Хочу поговорить с Гульчехрой Хасановной о твоих делах. Должен же я знать, как учится и ведёт себя моя собственная дочь.

Катька опустила брови, опустила глаза и кончиком ноги стала выковыривать плиточку паркета.

— Вызовут, тогда и узнаешь, а раз не вызывают, значит, всё в порядке.

— Ох, и молодец ты, Катерина! Тебе б в погранвойсках служить. Действительно, что это я вдруг пойду к Гульчехре Хасановне? Люди скажут: «Начальник археологов приходил к коменданту погранучастка. О чём они говорили, мы не знаем, но после разговора комендант сломя голову побежал к учительнице. Какие у них такие дела завелись?» Мы лучше сделаем так: ты с утра попросишь Гульчехру Хасановну вызвать меня в школу. Идёт?

— Идёт.

— А сейчас давай погуляем часок перед сном.

— Вот это другой разговор, папка. И раз ты надел новый галстук, то я надену новые туфли.

Карлсону надели ошейник.

На другой день разыграли, как задумали. Катя сказала несколько слов Гульчехре Хасановне, та позвонила подполковнику Усову и попросила его зайти в школу, когда ему будет удобно. Оказалось, что подполковнику Усову удобно как раз сегодня и как раз во время большой перемены.

Разговор происходил в учительской.

— Я вызвала вас, Дмитрий Фёдорович, вот по какому поводу. Год Катя заканчивает неплохо, я бы