Катя кинулась в кухню, полотенца нигде не видно было:

– А зачем полотенце? – вернулась.

– Он вот так сидит, – Максим опять разинул рот и закатил глаза, – и тут кровь!

– Приведите его сюда!

– Зачем? – не понял Максим.

– Я перевяжу, я санитаркой работала.

Максим ушел. Катя открыла сумку, покопалась и достала бинт. Паша умудрился удариться подбородком, на нем и на ладонях было сильно содрано, рот не закрывался. Паша был бледен и испуган. Катя помяла подбородок, повернула ртом к окну. Язык страшно распух. Катя поморщилась, задумалась на секунду, посмотрела на Максима:

– Я могу… Хотите, я вам рот подвяжу? – спросила у Паши, разрывая упаковку бинта.

– Ы-ы-ы, – гневно выдохнул Паша, прикрыл рукой свою челюсть и, отстраняясь от Катиной руки, стал вставать.

– Вам в травмпункт надо… Его обязательно надо проверить, Максим!

Макс пытался поддерживать Пашу сзади и сбоку. В коридоре было тесно, Паша шел осторожно, задрав голову вверх и высоко поднимая ноги. Они вышли на лестницу.

– Ты устроилась? – спросил Максим от дверей лифта. Как раз с того места, откуда Паша уверял, что все у них с Катей будет хорошо.

Не все человек может знать! Лифт удалялся неторопливо и увозил от Кати любвеобильного Пашу. На перевязку.

Набрала Настю, чтобы рассказать ей и посоветоваться, но телефон опять был отключен. Она выбрала комнату с балконом. Переоделась в легкое домашнее платьице и стала убираться. Сон прошел, квартира была хорошая, с высокими потолками и красивым старым паркетом. У Кати от привычной работы сделалось легко на душе, казалось, что убирается у себя дома, как всегда торопится к приходу матери. Чтобы полы успели высохнуть. Она заводила швабру под кровать и улыбалась нечаянно, вспоминала Андрюшку, здорового и веселого еще отца, Федора… Она любила своего старшего брата, ей казалось, что Федор сейчас придет и поможет ей домыть пол. Он всегда помогал.

– Вы новая квартирантка? – раздался над головой чуть дребезжащий со сна голос.

Катя обернулась, в дверях стоял сосед. В спортивных брюках, с голым худым торсом, с прыщами на груди и босой. Катя одернула платье, оставила тряпку и встала с мокрыми, красными руками, волосы, упавшие на лоб, откинула чистой частью ладони.

– Да, – улыбнулась.

– Я – Элекс. Можно просто – Эл.

– Меня Катя зовут, очень приятно.

Алексей качнул головой, это могло означать все, что угодно, возможно, то, что она у него сама качнулась, и пошел в кухню. Загремел посудой.

– Вы завтракали? – спросил громко.

– Нет, – честно ответила Катя, из-за бессонной ночи и волнений она здорово проголодалась.

– Могу сделать яичницу? Больше ничего нет! – Катя услышала, как на плиту шмякнулась сковородка.

– Хорошо…

Вскоре из кухни зашкворчало и запахло. Яичница была с гренками. Алексей положил в тарелки, подумал о чем-то и пошел в свою комнату. Вернулся в футболке.

– На мели сейчас… – Алексей кивнул на скромную еду и взялся за приборы.

У него была темная, бритая налысо и отросшая, голова, такая же темная, ровная и густая небритость охватывала подбородок и щеки. Черные брови, темно-карие глаза, крупный нос, крупные губы… Катя невольно им любовалась. Если бы не худоба да нарочитая небрежность в словах и движениях, он бы сошел за очень стильного парня.

– Я схожу потом за продуктами, магазин далеко? – спросила Катя.

– Возле метро. Он дорогой, я, когда деньги бывают, езжу в «Пятерочку». Ты одна или с чуваком?

Катя не поняла. Посмотрела на Алексея удивленно и весело.

– Жить одна будешь?

– С сестрой. Мы неделю назад приехали. Вкусная яичница.

– Откуда?

– Из Белореченска, это Иркутская область.

– Работать? – Алексей, продолжая изображать небрежность, не справился с ролью и уронил хлеб. Он быстро глянул на Катю и полез под стол.

Катя ему понравилась. Когда она мыла пол и повернулась. Вот тот взгляд с растрепанными волосами, она низко сидела на корточках, голые коленки смешно торчали… Он как будто увидел близкого человека, которого очень давно не видел и соскучился. И сейчас он чувствовал себя неловко, ему самым глупейшим образом хотелось вести себя с ней, как с тем близким, почти родным человеком, а временами даже хотелось прижаться к ней. Просто так… Алексей стискивал зубы от этих своих очень странных мыслей и украдкой вглядывался в Катю. Ему хотелось лучше ее рассмотреть, но он не смел и «небрежно» смотрел в сторону.

– У меня полно таких знакомых, в Москве с работой нормально.

– А ты где работаешь?

– В цирке.

– Да-а?! – удивилась Катя и посмотрела недоверчиво и не без восхищения.

– Я не на арене, за животными ухаживаю… – он наморщил лоб, будто размышлял, говорить ли дальше, – разные профессии хочу попробовать. А вообще мне люди надоели…

– Люди? – не поняла Катя.

– Ну… – Алексей нагнулся и стал чесать ногу, уже жалея остро, что брякнул глупость.

– Ты не учишься? – все так же участливо интересовалась Катя.

– Во втором меде учился, бросил после первого курса…

– Да-а?! Жалко! Я тоже готовилась в медицинский. А почему бросил?

– Да как-то подумал – жизнь не такая длинная и тратить семь лет на учебу. Мне бы года два-три хватило, нужное из институтской программы взял бы, остальное – практика. Я работал санитаром… – он хотел добавить – три недели, но не стал.

– Я тоже санитаркой работала!

– А в прошлом году на журфак МГУ поступил и тоже бросил…

Катя с удивлением его слушала и рассматривала.

– У меня отец журналист известный. Степанов… – Алексей посмотрел на Катю, знает ли. Катя не знала. – Мне вообще журналистика нравится, только у нас сейчас трудно… Отец говорит, даже при коммунистах намного свободнее было.

– А сейчас… нигде не учишься?

– Отец обещал стажировку оплатить в Лондоне. Я экзамены сдал, вот жду, если вызовут, поеду на три месяца… А вообще проектов много. Замутил интернет-журнал один… «Добро и зло» называется, название пока рабочее, туповатое, понятно, хочу писать о хороших делах, о помощи людям, о благотворительности, или просто кто-то что-то сделал хорошее – такого же много. Как тебе идея?

– Не знаю… А посмотреть уже можно?

– Нет, пока материал изучаю, скоро буду редакцию набирать. Денег нет – сейчас это не проблема, многие бесплатно готовы работать. Было бы дело стоящее. Мы на факультете пытались в интернете выпускать «Честную газету», зарегистрировались, макет, рубрикатор… много чего сделали, над первым номером начали работать, нас в деканат вызвали! Пригрозили исключением. Представь, за одно название хотели исключить! Если бы мы зарегистрировали «Нечестную газету», ничего бы не было! Они реально испугались! – Алексей рассмеялся. – Я и еще два чувака, мы сами написали заявления.