Это было восьмого ияра [третьего мая]. Крестоносцы и бюргеры обратились вначале против праведных, благочестивых людей Шпейера, собираясь захватить их всех в синагоге. Но последние были предупреждены, они поднялись рано утром в субботу, быстро помолились и покинули синагогу. Когда крестоносцы увидели, что их план схватить всех разом провалился, они обратились против евреев везде, убив одиннадцать из них. Это было только началом резни.

[В Вормсе] они говорили: <…> «Да не убежит ни один, даже юные и младенцы в колыбели!» Они пришли и убили тех, кто оставался в своих домах, – прекрасных неженатых мужчин, красивых девушек и стариков – все подставили шеи для меча, даже отпущенные на волю рабы и служанки были среди убитых во славу имени Бога.

[В Майнце] молодые и старые надели доспехи и препоясались оружием. Во главе их был рабби Калонимос бен Мешуллам, глава общины. Но из-за мноих забот и поста, который они соблюдали, у них не было сил устоять против врага…

Головорезы Эмихо впоследствии были разбиты венграми, а сам запятнанный кровью барон удрал домой, где и умер лет через двадцать. Его потомство, в отличие от потомков его жертвы рабби Калонимоса бен Мешуллама, исчезло в XIII веке. Еще долго была известна христианская легенда, согласно которой неупокоившийся призрак барона являлся в Майнце, упрашивая людей молиться об освобождении его проклятой души от адских мучений.

Мы никогда не узнаем, сколько было убитых или – что может казаться еще хуже – предпочитавших убить себя и своих близких, чем принять крещение. При этом они использовали измененный способ ритуального забоя животных, который они называли Кидуш Гашем (освящение [Божьего] Имени). Элеазар бен Иегуда бен Калонимос из Вормса писал:

Гнев Божий поразил все святые общины в году 1096. И тогда все мы пропали, все погибли, кроме очень немногих оставшихся в живых из наших родичей.

Христианский хронист Альберт Аахенский описывал, как крестоносцы поднялись в «жестоком порыве против еврейского народа, рассеянного по городам, и безжалостно их убивали».

Однако, по мнению профессора Бернарда Бахраха, «тщательное изучение множества источников на латыни, греческом и древнееврейском делает очевидным, что сообщения о перенесенных различными еврейскими общинами страданиях в еврейских хрониках настолько преувеличены, что они имеют очень малую ценность в качестве исторических источников»[64].

Принято считать, что из-за нападений крестоносцев, а также из-за последовавшей вскоре эпидемии чумы (Черной смерти), которая вспыхнула в XIV веке и причины которой народ видел в том, что евреи отравляли колодцы, – евреи были вынуждены мигрировать на восток от франко-германской границы через Германию в Польшу, спешно бежав от кровожадных и самозваных мстителей за Христа. Но ни в каких источниках того времени – ни в еврейских, ни в нееврейских – нет упоминаний о массовой миграции евреев. Верно, что при слухах о приближении крестоносцев многие общины бежали, но бежали они в ближайшие города и замки, где местные дворяне и епископы чаще всего делали для их защиты, с различным успехом, все, что могли. На время евреи передавали на сохранение свою собственность и движимое имущество доверенным соседям и возвращались в свои дома, когда угроза миновала. Император Генрих IV, находясь в тисках оппозиционного духовенства, тем не менее позволил евреям из Бамберга, избежавшим убийства благодаря крещению, открыто вернуться к своей вере. По мнению профессора Симона Шварцфукса из Бар-Иланского университета (данные «Encyclopaedia Judaica»), «разрушенные общины в долине Рейна были быстро восстановлены: Вормс, Шпейер, Майнц, Кёльн и Треве [Трир] вскоре заново обрели свое прежнее значение. <…> Ничто не подтверждает, что в этот период евреи в Западной Европе потеряли чувство безопасности в местах своего проживания. Великого исхода не было ни в 1096, ни в 1146 годах».

Но нечто разрушительное действительно произошло. Прежде всего, крестоносцы принесли разорение не только в Германию. Те, кто жили в восточных землях, тоже подвергались разгрому со стороны воинов Христовых. Епископ Козьма, декан пражского кафедрального собора и первый богемский летописец, писал, что преследования участников Первого крестового похода вынудили евреев в 1098 году уйти из Богемии в Польшу – иными словами, перейти из одной славянской страны в другую.

Более важно, что Первый крестовый поход подал сигнал, который не мог остаться незамеченным, который кровью и огнем отмечал конец эпохи. В Германии евреи жили комфортно, они занимали почетное место в обществе, будучи хотя и чуждым, но уважаемым меньшинством, ценимым за его процветание. Но с годами настроение менялось. Евреи стали чувствовать презрение мелких дворян, зависть бюргеров, отвращение духовенства, ненависть масс. Толпы поверили, что на евреев допустимо нападать везде, где происходили социальные или религиозные волнения. После первого изгнания еврейской общины из Майнца в 1012 году евреев стали часто изгонять из городов, где они жили. Происходили суды над ними по надуманным сфабрикованным обвинениям: приговор был заранее предрешен, и суд заканчивался казнью на костре или на виселице.

Можно ли представить, чтобы преследования такого масштаба не обратили взоры хотя бы некоторых людей к безопасным убежищам? Разумеется, нет. Но рассказ на этом отнюдь не кончается. Несколько сотен лет на рубеже тысячелетий происходили события, заново сформировавшие всю Европу на следующую тысячу лет – и не только для евреев. Начиналось новое переселение народов, новый Volkerwanderung. Люди, говорившие по-немецки (многие – под руководством священников или монахов), начали постепенно перемещаться на восток, в страны славянских или прибалтийских народов, в великом движении, которое получило название Drang nach Osten – «натиск на восток».

Историки долго обсуждали причины германского продвижения в славянский мир. Этот мир был, конечно, малонаселен, там были новые земли, которые можно было возделывать, и новые рынки, на которых можно было торговать. Но такое активное движение населения едва ли объясняется только тягой к новым возможностям без какого-то толчка. Лучшее объяснение на сегодняшний день состоит в том, что миграция была следствием продолжающегося роста населения. После волнений и беспорядков, нападений и вторжений, культурного коллапса и религиозных смут, последовавших за падением Западной Римской империи, христианская Европа Х века начала ощущать бо́льшую стабильность и безопасность, чем это было в течение многих столетий. Через долгое время поворот был сделан, будущее выглядело светлее, женщины приобрели уверенность в будущем и стали растить детей, семьи увеличивались.

Под давлением роста населения и в результате нехватки местных ресурсов около начала II христианского тысячелетия немецкие землевладельцы, горожане, духовенство и крестьяне начали сначала проникать в населенные славянами земли Бранденбурга, Баварии, Австрии, частично Богемии и Силезии, а затем захватывать их. Многие из таких первых походов возглавлялись воинственными монахами, мотивы которых включали как обращение язычников, так и поиск выхода для своей энергии. «Было много колоний, которые они отделяли от себя, подобно разумным пчелиным роям, и распространяли <…> среди варварских народов», – пишет английский хронист Уильям из Ньюбурга. «Наше поместье Альхузерен сначала было лесом, который расчистили люди, называемые венедами [славянами]. Эту землю сделал поместьем наш управляющий Готфрид», – объясняет немецкий хронист XII века[65]. Успехи монахов можно проследить по неожиданному появлению новых видов земледельческих культур в восточных регионах (примером может служить сорт яблок ранет, сложное перемещение которого по континенту до мелких деталей прослежено в XVII веке: из Моримонского аббатства в Бургундии к дочернему хозяйству в Альтенкампе, затем из аббатства в аббатство, через Тюрингию, Саксонию и Силезию в Польшу). Некоторые колонисты приезжали по приглашению местных феодалов, желавших развивать на своих землях сельское хозяйство и коммерцию: