Еще мне почему-то кажется, что в этот храм я попал совсем не случайно. Как-то все слишком не просто, хм, как в сценарии кинофильма, что ли. Или наоборот, слишком просто. Это зависит от того, с какого боку посмотреть. Если думать, что все не случайно, то меня, вероятно, уже привели, куда надо… Остается только узнать: кому я интересен и что от меня хотят? Или это моя мнительность и бредовая подозрительность?

– Вы позволите?

Сразу потянуло к зажатому в левой руке мумии свитку манускрипта, с надетыми на него четырьмя блестящими кольцами. Без труда вынул, взял свиток в руки, снял блестящие кольца, развернул. Какие-то схемы, сложные геометрические фигуры в сопровождении текста на непонятном языке. Что-то по геометрии, что ли? Нет смысла изучать свиток, раз не понимаю языка. Свернул его в трубку, надел кольца и осторожно вложил обратно в пальцы мумии.

Теперь взял из правой руки небольшую хрустальную коробочку, открыл ее и увидел простое широкое и довольно толстое кольцо из темного металла, на котором с внутренней стороны выдавлены какие-то золотистого цвета неизвестные мне буквы, ярко сверкнувшие в свете факелов. Надел его на безымянный палец. Кольцо оказалось моего размера, однако забирать его у мудреца не стал. Я не грабитель и не вор. Да и не к чему оно мне здесь. Вернул его в коробочке обратно хозяину.

Рядом же с троном, на полу стоял аккуратный сундучок-ларец, тоже выточенный из целого куска прозрачного горного хрусталя. Необыкновенно красивый. На крышке ларца изображен дракон. Видимо, это мифическое существо в здешнем мире чрезвычайно популярно. Открыв крышечку, я нашел два отделения, заполненные знакомыми мне засушенными чудодейственными ягодами. Думаю, что здесь в общей сложности не менее килограмма засушенных волшебных ягод. Ларец вернул обратно к подножию трона.

Продолжил разглядывать помещение храма и его содержимое. Можно считать, что это помещение является хранилищем древних рукописей мудрости. Интересно, что в этом древнем храме, помимо дверей, довольно часто встречаются изображения синего дракона. Если вспомнить, что и на изображении правой стены в кумирне тоже был дракон, поневоле возникает мысль, что это храм синего дракона. Только что это за символ и что он означает?

В разглядывании и раздумьях прошло много времени. В оцепенении постоял еще минут пять. Безответно попрощался с хозяином, вышел наружу. Вот тебе и раз, а тут оказывается уже поздний вечер! Совсем темно, хотя по моим часам всего девять часов вечера. Странно, обычно здесь темнеет в 23–24. Это, наверное, из-за высоты, солнце заслоняется горой. Возвращаться вниз на плоскогорье в темноте неразумно и опасно. Вернулся в храм, вслух извинился и попросил у хозяина разрешения на ночлег. Нарубил лапника и натаскал его внутрь храма. Вот и пригодился взятый абордажный меч. Прикрыл дверь храма, чтобы не проникал холод. Сразу провалился в глубокий сон.

Снился сон, что меня разбудил высокий старец с седой бородой, на голове обруч-корона, в точности как на мумии. Похож на святого Николая Чудотворца, так же темен ликом, как на старинных иконах, хотя, возможно, просто загорелый. Цвет кожи очень контрастирует с седыми волосами. Старцу, похоже, далеко за семьдесят. На мулата не тянет, ближе к греку, даже цыгану. Глаза темно-карие, как у меня в молодости. Поклонился мне – я вежливо в ответ тоже. Показал жестом присесть на невысокий стул.

Помню, что старец почему-то накладывает мне на голову свои руки, при этом смотрит спокойно в мои глаза. Странно, но я ему это позволяю. Голова немного кружится. Отчего-то постепенно в душе возникает мягкая грусть, тихая печаль, обволакивает теплое чувство, как когда-то иногда в детстве при общении с родителями и братьями. Поневоле наворачиваются слезы, как будто меня, пожилого, прожившего, как и все, не совсем простую жизнь человека, обнимают, сопереживают проблемам и жалеют давно умершие мама, отец и уже умершие старшие братья.

Дальше состоялась беседа за миниатюрным деревянным резным столиком. Пили со старцем из тяжелого синего цвета глиняного чайника напиток, отдаленно напоминающий чай. Только этот, в тонких изящных чашечках, как будто фарфоровых, был густым и необыкновенно душистым. Вкус у напитка бесподобный, в меру терпкий, слегка отдающий гречишным медом и бергамотом, сразу необыкновенно тонизировал меня и добавил сил. Из таких же изящных маленьких блюдец ели вкусное черничное варенье вприкуску с необычными, не похожими на земные, но очень вкусными орехами. И конечно, вкусовые ощущения вместе с уютной обстановкой, неторопливой беседой с внимательным доброжелательным собеседником привели меня в необыкновенно хорошее настроение.

Я почему-то рассказываю ему все о своей жизни, работе, каких-то памятных и запомнившихся моментах в жизни, семье, потере жены, о страшном и загадочном смерче, который меня унес с корабля и выкинул на плато этой горы. Старец из тех крайне редких людей, собеседников, кто мало говорит, а больше слушает. Внимательно и как-то доброжелательно, с тем спокойным интересом и молчаливым сопереживанием, которое заставляет рассказчика вынимать полностью все, что накопилось в душе и памяти. Даже то, что давно забыл, но чем хочется поделиться. Это редкий врожденный талант слушателя или особенность характера, которые иногда все же могут в себе развить единицы из многих тысяч людей упорным целенаправленным самосовершенствованием. Непременное условие для этого – изначальная доброжелательность к людям и равновесие в душе, что наверняка сродни мудрости. Где-то читал, что подлинное душевное спокойствие достигается в примирении с самым худшим (кажется, у китайского философа Лин Ютаня).

Когда я иссяк и замолчал, старец надолго задумался. Хорошо, что не стал сразу задавать мне никаких вопросов. Мне это нравилось и было по душе, поскольку слушатель усваивал мой рассказ, думал о моей прожитой жизни, был к ней сопричастен, не стремился скороспело выносить свои суждения и замечания о ней. При этом автоматически, не прерывая своих раздумий, старец кормил ягодами невесть откуда взявшуюся белку, сидящую у него на левом плече. Ба! Да это, похоже, старая знакомая, та самая, которая стрекотала мне в ухо. Получается, что она разведчица старца. Шучу.

Как будто из ниоткуда появляется огромная рысь, размером с хорошего волкодава. Шкура у нее желто-серого цвета с темными пятнами. Шерсть средней длины, на ушах темные кисточки. Подходит к нам и начинает ластиться к старцу. При этом косится на меня своими желто-зелеными глазищами. Наконец, решительно, разом, несколько раз тыкается головой и в мою ногу, мурлычет. Я растроган. Вот тебе и дикий зверь. Хотя, раз свободно и без принуждения пришла сюда сама, получается, рысь совсем уже не дикая. Вероятно, давно знакома и дружна с загадочным старцем.

Белка явно не боится рыси, скачет ко мне на плечо, оттуда лапками проводит по шерсти рыси. Причем аккуратно, сильно не царапает. Похоже, они давно знакомы друг с другом, поэтому рысь никак не реагирует. Только внезапно, как бы невзначай, зевает, показывая внушительные клыки. Белка с возмущенным стрекотом отскакивает на плечо старца. Я от души смеюсь.

Бесшумно появляется, также из ниоткуда, огромная птица, размах крыльев не меньше двух метров, и садится на спинку кресла позади хозяина, держа свое тело строго вертикально. Круглый лицевой диск, большие янтарного цвета глаза, хорошо выраженные перьевые уши, направленные в стороны, темный крючковатый клюв. Это, несомненно, филин – ночной убийца. Но какой огромный и какой красивый! Бело-серо-коричневое оперение с черными широкими продольными пятнами на груди и шее, тонкой поперечной рябью на брюхе очень похоже на сказочную королевскую мантию. А прямая осанка и внимательный властный взгляд только усиливают впечатление от царственной птицы. Птица совершает головой немыслимые повороты, кажется, чуть ли не на 360 градусов, при этом негромко щелкает клювом и коротко ухает, словно вспомнила что-то смешное, но вовремя оборвала свой не к месту возникший хохот.