Иногда Нейт все еще выбирал меня в свою команду в вышибалах и не запрещал подсаживаться к нему на обеде, но при этом он всегда смотрел сквозь меня.

* * *

Я знала, что содеянное не было случайностью. Ярость Билли походила на осенние бури. Они всегда начинались внезапно, хотя дни перед этим стояли тихие и спокойные. Казалось, можно обвинить в этом Нила, сказать, что это его школа. Вот только Нил всегда старался, чтобы его действия выглядели разумно. Ему нравилось все вокруг контролировать. Билли же предпочитал хаос.

Билли представлял опасность для общества. Он не успокоится, пока кто-нибудь не пострадает. Я старалась не огорчать его, но так не могло продолжаться вечно. Было время, когда я действительно верила, что знаю, как с ним обращаться. Такую ошибку больше допускать нельзя. Смысл фильмов в чем? В том, что монстров можно победить. А смысл сиквелов? Правильно, они всегда возвращаются.

Я знала, что содеянное не было случайностью, но не представляла, как это остановить. Лукасу достанется еще больше. Нельзя этого допустить.

Какая же я идиотка, что верила в семью и безопасность. Теперь я знала правду. Мир – огромное хаотичное место, где я осталась сама по себе. Лучше всегда держать монстров на коротком поводке – так они никогда не застанут врасплох.

После истории с Нейтом я подумала, что Билли оказался в полном дерьме. Думала, его отправят в военную школу, в тюрьму или что-то в этом роде. Я решила, что все наконец-то увидят, что он слетел с катушек.

Однако после того, как «Скорая помощь» уехала и вокруг загорелись уличные фонари, все утихло. Нил и мама даже ничего не сказали. Они вели себя так, будто вообще ничего не поняли. Даже позже, когда они решили переехать в Индиану, они никогда не говорили об истинной причине. Когда я попыталась вытащить из них правду, они начали что-то выдумывать. Говорили:

– Там будет лучше для всех нас. Билли сможет начать новую жизнь, вдали от неуправляемых друзей и дурного влияния. Вы сможете бегать, прыгать, играть на свежем воздухе и широких улицах, а не дышать выхлопными газами бесконечного транспорта.

Такое чувство, что они делали нам одолжение. Как будто это не Билли – зачинщик неприятностей в бандитской шайке, а мне шесть, а не тринадцать. Они не хотели признавать правду. Они боялись сказать вслух, что Билли вышел из-под контроля и мы бежим из города, дабы не ухудшить ситуацию.

* * *

В тот вечер, когда все пошло к чертям, я только вернулась домой после похода в развлекательный центр, где играла в «Пэкмена». В прежние дни я бы встретилась с Нейтом, Беном и Эдди, но они больше не приходили.

Нил стоял на стуле в гостиной: снимал рамки с туристическими открытками, которые мама развесила над диваном.

Сначала я просто стояла и смотрела, как он снимает каждую рамку с крючка и укладывает в растущую стопку на кофейном столике. Я не думала, что это имело какое-то значение. Конечно, он их снимал, ведь Нилу не нравились ни лампы, ни часы, которые выбрал не он. Он уже обновил подставку для ног и избавился от коврика в холле, а теперь просто разрушал очередную часть моей старой привычной жизни. Да что уж мелочиться – он и так уже все испортил.

– Зачем ты их снимаешь? – Я старалась говорить как можно равнодушнее. Вдруг он подумает, что я не особо заинтересована в рамках, и позволит их оставить?

Нил глянул на меня, но вместо ответа повернулся и крикнул:

– Билли, иди сюда! Сьюзен, и ты подойди.

Мама вышла из кухни и встала в дверях. Мы все молча ждали, пока не пришел удрученный Билли. Он упал рядом со мной на диван, и тогда Нил слез со стула.

Он потянулся и вытер руки о штаны, хотя рамки не были грязными.

– Сьюзен, – обернулся он к ней, все еще глядя на Билли. – Не хочешь им рассказать?

Мама легонько улыбнулась.

– У нас грандиозные новости, ребята.

Она пыталась казаться веселой, но в конце голос дрогнул, и фраза прозвучала так, словно она задавала вопрос. Первое что пришло в голову – у них будет ребенок. Я сразу начала беспокоиться о новом заложнике. Еще один хрупкий нежный человечек, которого придется спасать от Билли.

Еще секунда – и я поняла, что дело не в ребенке. Мама выглядела нервной, но не счастливой или возбужденной. Я ждала.

– Мы переезжаем, – сообщила она. – Банк предложил Нилу перевод. В Индиане есть филиал и…

Стены будто сжимались; становилось тесно, душно, невыносимо. Она все говорила и говорила своим высоким взволнованным голосом, словно мы отправляемся в великое приключение. Вот только после Индианы я уже ничего не слышала.

Билли встал. Лицо налилось яростью.

– Что за чушь?

Я положила руку на подлокотник дивана – обшарпанный, изношенный.

Нил повернулся к Билли и сказал ледяным голосом:

– Пожалуй, тебе пора пойти в свою комнату и остыть.

По его тону стало ясно, что, несмотря на спокойную маску разумности, он жаждал драки. Я думала, сейчас они оба взорвутся, но Билли лишь отвернулся от Нила и зашагал по коридору. По дороге он ругнулся и ударил кулаком в стену, отчего со стены упала моя школьная фотография с пятого класса. Конечно, этот жест не сопоставим с ударом в лицо, однако достаточно близок. Я думала, Нил отреагирует как обычно: опустит болтовню и приступит к дисциплине. К ремню. Вместо этого он с грустным пустым видом наблюдал, как Билли уходит прочь.

– В гараже есть шпатель, – сказал он, повернувшись ко мне. – Сбегай, принеси, я вытащу крючки из стены.

Меньше всего на свете хотелось быть на побегушках… но я все равно выполнила просьбу. Сердце, казалось, вылетит из груди от злости.

Я уже почти добралась до прачечной, как вдруг из темного дверного проема комнаты навстречу мне вышел Билли и попытался меня схватить.

Я хотела ускользнуть, но он оказался быстрее и схватил меня за руку. Это далеко не первый раз, когда он ко мне прикасался, но обычно все обходилось толчком или щелчком по носу. На этот раз его пальцы крепко сжали мой локоть. Я ахнула.

Он наклонился и прижался ртом к моему уху.

– Это ты постаралась?

Я стояла неподвижно, пристально глядя на пятно на стене позади него.

Голос Билли был таким тихим, что казалось, я чувствую его нутром, а не слышу ушами. Большой палец с такой силой сдавливал руку, что та начала неметь.

– Посмотри на меня.

Я продолжала сверлить взглядом пятно, и он слегка встряхнул меня. Сжав зубы, он говорил низким и грубым голосом:

– Посмотри на меня, Макс.

На этот раз я подчинилась.

Наши лица оказались слишком близко друг к другу, настолько близко, что я ощущала его горячее дыхание и запах табака.

– За это я тебя уничтожу.