Небольшая собака у двери с интересом наблюдала за позорным отступлением гиганта.

«От глубоко сокрытого «Я» никуда не уйдешь», – подытожил профессор, отстраняя безобидное животное.

Смущенный здоровяк, оглядываясь, выбрался на улицу.

– Мороз и солнце! – воскликнул он, радостно вдыхая холодный воздух. Заметив ожидающий взгляд удивленного профессора, смущенно пробормотал, как бы оправдываясь: – Знакомые слова.

Получасовая езда по столичным улицам плюс минутный подъем по загаженному подъезду – и вот профессор перед дверью квартиры, в которой, по утверждению Ванькина, должны проживать хакеры.

Нет, не должны. Живут! Номер квартиры в двоичном коде – захочешь, не сможешь попасть «не по адресу». Медведев поискал глазами звонок, но его опередил Ванькин. Двинув незапертую дверь плечом, он буквально влетел в квартиру.

– Кто-то… что-то… совсем недавно искал, – произнёс он по слогам, превращаясь в бдительного работника спецслужб. Внимательно осмотрел комнату, небрежно пихая ногой сваленные в кучу мониторы. Поднял лежащий кверху ножками деревянный стул и робко присел, словно боялся, что тот развалится от его веса.

Тяжело скрипнув, стул выдержал.

Медведев спешно пробрался к окну, и, высовываясь наружу, обнаружил внизу Жору. Оседлав мусорный бак, парень со слезами на глазах тянул металлическую крышку на себя.

– Очкарику помощь требуется? – изрекла голова Ванькина, появляясь рядом с плечом профессора.

– Илюша, давай вниз, живее!

– Чё я там забыл? – удивился Ванькин, возмущенно выпучивая глаза, но послушался. Вскочив на подоконник, ловко перебрался на пожарную лестницу и быстро спустился на землю.

Медведев сунулся следом и через минуту догнал здоровяка возле помойки.

– Какой-то гад замотал крышку. Я ничего сделать не могу, – Жора развел окровавленные руки. – Здоровый, должно быть. – Он ткнул пальцем в закрученный петлей металлический стержень и подозрительно взглянул на Ванькина.

– Ты чё на меня вылупился, сопляк? – начал тот, но Медведев, положив руку на плечо, спокойно произнес:

– Илья, там Бейрут. В бачке.

– А вы откуда знаете? – только и успел пробормотать Жора.

Резкий толчок Ванькина сбросил его на землю.

Атлет вцепился громадными ручищами в загнутые края.

– Там ему и место! – багровея от напряжения, вытолкнул он через силу.

Черные, вспухшие вены проступили на его висках. Крышка заскрипела, но не поддалась. Илья с удивлением посмотрел на бак:

– Ты не прав, очкарик! Гад не мог быть таким здоровым. Стопудово, пользовался монтировкой.

После нескольких попыток, матерясь и удивляясь, Ванькин все же сумел оторвать петли, державшие крышку, однако арматура так и осталась нераспрямленной. Расстроенный, он хотел было отойти в сторону, но заглянув в бак, замер на месте.

– Какого?! – завопил, вырывая из смёрзшихся объедков худое тело. – Профессор, он, похоже, того. Остыл уже.

– Сам ты остыл! – Жора схватил неподвижную, ледяную руку Бейрута.

Медведев опустился на колени, обхватывая запястье мальчишки, радостно улыбнулся, почувствовав едва ощутимое биение пульса.

Что-то большое и лохматое ткнулось в лицо, сбило с ног. Профессор инстинктивно закрыл глаза, чувствуя, как шершавый влажный язык касается носа.

– Цербер, не сметь! – раздался над головой знакомый голос.

Шерстяной ком отступил, большая квадратная морда отодвинулась, и профессор обнаружил перед собой знакомого сенбернара. Поднимая глаза, он встретился взглядом с хозяином пса.

– Трофим Юрьевич? – удивился. – Как вы?

Помолодевший, некогда дедушка, теперь же «мужчина в самом расцвете сил», улыбнулся.

– Вас удивляет мой вид, или то, что я здесь оказался? – поинтересовался он, широко улыбнулся, и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Знаю, знаю – и то и другое. – Он положил ладонь на лоб Бейрута. – Ваш мальчик просил о помощи. Я услышал и пришел.

Трофим повернулся к Ванькину.

– Неси в тепло, – произнёс он не терпящим возражения голосом.

Илья, подхватив тощее тело с торчащими во все стороны худыми локтями, острыми коленями и лопатками, быстро двинулся к подъезду.

Через несколько минут вся компания была в квартире хакеров.

Уложив Бейрута на диван, Ванькин отошел в сторону.

Цербер бесцеремонно оттеснил Жору, заняв место в ногах пациента, уткнулся большой головой в его колени.

Трофим превратился в настоящего шамана, совершающего колдовские обряды. Руки его покраснели, став на мгновение прозрачными, засветились. Закрыв глаза, он касался холодного тела. Что-то нашептывал, наклоняясь, дул, и в том месте, куда попадало его дыхание, кожа мгновенно розовела.

– Твою!.. – громко пробормотал Ванькин, но, взглянув на ощерившегося сенбернара, замолк.

Пёс с укором посмотрел на притихшего здоровяка и тихо зарычал.

– Да понял я, молчу! – Ванькин примирительно выставил руки перед собой. – Дурдом! – ругнулся, испуганно глядя в сторону собаки.

– Не любит он, когда при нём ругаются, – проговорил Трофим, не открывая глаз.

– Как же так? – замечая изменения в состоянии Бейрута, Медведев удивленно вскинул брови. – Кто вы?

– Я – Добровик! Дмитрий мне помог – я другим помогаю.

Ванькин неожиданно метнулся к окну, рыкнул, прижимаясь к стеклу, посмотрел на улицу, и, ничего не обнаружив, повернулся. Пленка чёрной ртути затянула глаза. Искрящиеся волосы встали дыбом. Темным нечеловеческим взглядом он коснулся профессора. Тот вздрогнул, ощутив ледяное прикосновение, но Ванькин уже отвернулся, перенеся внимание на взъерошенного сенбернара.

Цербер, недобро поглядывая на здоровяка, спрыгнул с дивана. Рыча и скалясь, закрыл своего хозяина.

– Ну-ну, мальчик! Спокойно. Дяденька не злой. – Трофим, на секунду приоткрыв глаза, внимательно посмотрел на гиганта. – Чужое зло в нём. Растёт и ждёт своего часа, – странный лекарь покачал головой, выставленный указательный палец качнулся. – Не балуй, а то накажу!

Атлет на секунду просветлел взором, затравленно оглянулся, обойдя рычащее лохматое чудовище, выбежал из комнаты.

– Да что здесь, чёрт возьми, творится? – раздраженно выкрикнул Медведев.

– Шабаш, профессор! – очнулся Бейрут.

Говорил он трудно, превозмогая боль, однако кризис миновал – молодой человек, розовея на глазах, быстро приходил в себя.

– Шабаш на Лысой горе! – прохрипел он.

– А мы значит, по-твоему, ведьмы, – криво улыбнулся Жора.

– Точнее будет сказать, ведьмаки, – поправил Бейрут. Пылающий негодованием взгляд уперся в приятеля.