Эйдар снова потер виски, покачал головой, будто возражал каким-то своим мыслям.

«Его звали Астиер. Он был ликвидатором и любил Мелию. Она выбрала меня. На том прорыве они оказались вместе. Вместе и погибли».

«А ты уверен, что он погиб? — я снова дотронулась до его плеча и не стала убирать руку. — Что они оба погибли? Ведь, если я поняла правильно, тел не остается?»

«Мелия — точно. Она была на наблюдательном пункте у маяка, вместе со смотрителем. Маяк разнесло в пыль, мыс обвалился в море. Астиер был где-то поблизости, так сказали другие ликвидаторы, которые уцелели. Больше его никто не видел».

«А что, если он просто ушел? Не захотел больше работать — после ее смерти?»

«Не знаю! — Эйдар раздраженно повел плечом, словно хотел стряхнуть мою руку. — Теперь уже ничего не знаю».

«Прости, наверно, я не должна, но… Ты спросил, уверена ли я в том, что жена любила тебя. Почему ты так сказал?»

Эйдар рассмеялся с горечью.

«Почему? Да потому что я в этом сомневался. Иногда мне казалось, что она жалеет о своем выборе».

«Выбор… такая вещь. Если приходится выбирать, рано или поздно появится сомнение в его правильности. Так уж устроены люди».

Остаться с Андреем или расстаться — это был мой выбор. И да, я до сих пор иногда сомневалась, правильно ли поступила.

«Какая теперь разница, Лиза? Любила ли она меня, жалела ли о своем выборе. Ее нет. А Аллана кто-то увел. И вряд ли ради выкупа».

«Если бы его хотели убить, какой смысл куда-то уводить?» — возразила я.

«Самое страшное — это неизвестность. Когда ты не знаешь, жив человек или нет».

С этим сложно было не согласиться.

«Хоть бы уже скорее все началось, — это получилось похожим на какой-то мысленный стон. — Сил нет ждать. Подожди, Эйдар! Ты говорил, что мы должны будем находиться рядом с ликвидаторами и поддерживать их своей энергией. Но если это далеко и в таких местах, куда не добраться, как тогда?»

«Рядом — это не значит буквально рядом, физически. Ликвидаторы рассредоточены группами по всему миру, чтобы быстро добраться до нужного места или хотя бы максимально к нему приблизиться и выставить пост. Само по себе одно истончение, особенно класса А, не значит, что прямо вот сейчас произойдет прорыв. Обычно проходит от суток до десяти. А женщина-наблюдательница нужна, чтобы точно определить, когда все случится. Но если таких точек несколько, все происходит быстрее. Чем ближе к месту прорыва находятся ликвидаторы, тем легче им справиться с сущностями и залатать дыры».

«То есть „быть рядом“ — это значит вот так собираться вместе и поддерживать их на расстоянии своей энергией? — перебила я. — Как мы сейчас звали Аллана?»

«Да. Именно это мы и называем — быть рядом. Тише! Третья сфера!»

Я тоже услышала сообщение, которое повторилось несколько раз:

«Сфера три. Общая тревога класса У».

«Раз началось у них, значит, в ближайший час-два рванет и у нас. Сейчас здесь должны будут собраться все координаторы, кроме тех, кто болеет».

Я разрывалась между страхом за Аллана и беспокойством за весь мир. Нет, за все три мира, а за свой собственный — в первую очередь. Там и так все на волоске.

«Самое страшное, Лиза, — Эйдар встал и налил себе грейса, — это то, что мы не сможем больше позвать Аллана, пока все не закончится. Нельзя расходовать ментальную энергию, когда ликвидируются прорывы».

Неожиданно у меня возникло острое желание обнять его. Ничего такого. Просто в знак поддержки. И я сделала это. Посмотрев удивленно, Эйдар слегка коснулся губами моего виска.

«Спасибо, Лиза. Спасибо, что волнуешься за Аллана. Спасибо, что предложила позвать его. Я очень тебе благодарен».

«Сфера один. Общая тревога класса У».

«Ну вот и вашем мире понеслось, — вздохнул Эйдар. — Надеюсь, обойдется без… ядерной войны. Я слышал, что в цепи есть мертвые миры. Которые сами себя уничтожили».

Одно дело, когда об этом думаешь сама. Другое — слышать от кого-то еще. Мне стало так страшно, что внутри все превратилось в кусок льда.

«И все же, Эйдар, — сказала я, лишь бы не молчать, лишь бы не купаться вот так в этом ужасе, — как хочешь, но сдается мне, что такая массовая атака сразу на три мира не случайна. Ты говорил, такого никогда еще не было».

«На моей памяти — не было, — кивнул он. — Но если, как ты говоришь, это не случайно, должна же быть причина».

Когда я слышала или читала, что кого-то осенило, словно ударила молния, это казалось художественным преувеличением. Но сейчас действительно как будто что-то вспыхнуло то ли перед глазами, то ли в голове.

«Эйдар, знаешь, что такого случилось, после чего тревоги пошли одна за другой, во всех мирах? Ты стал координатором!»

«Причем тут я? — хмыкнул он. — Ты же слышала, Оссим сказал, когда мы пришли, что ткань миров сильно истончена».

«Да, но не рвалась же! — не согласилась я. — А как только мы начали работать, тут же и понеслось. И Аллан… Можешь считать, что я сошла с ума, но мне кажется, все это связано».

«А может, дело не во мне, Лиза? — Эйдар наморщил лоб. — Может, в тебе? Помнишь, что сказал Майкель? Что у тебя чистые каналы и повышенная чувствительность».

«Или в вас обоих».

Мы с Эйдаром одновременно обернулись. На пороге стоял Оссим и смотрел на нас.

«Эйдар, твоя семья из самых первых стражей. В каждом поколении был хотя бы один, а чаще несколько. Твои способности и чувствительность намного превышают средние. Ты мог бы стать координатором уже в двадцать шесть лет — так рано эту должность не занимают. Похоже, что и Елизавета такая же. А споры о разумности темной энергии идут уже не одну сотню лет. Все действительно началось после вашего появления. И одной из целей стала точка у вашего дома. Мне тоже кажется, что это не случайность».

Ответить Оссиму ни Эйдар, ни я не успели, потому что в мысли ворвалось, повторяясь снова и снова, тревожное:

«Сфера два. Общая тревога класса У».

«Ну вот и у нас началось, — Оссим тяжело вздохнул. — Только что сообщили, что в Эстрайе беспорядки, а на южный берег надвигается ураган. Как раз там, где наблюдательный пост. Координаторы уже собираются в зале. Пойдем и мы туда».

Мы поднялись на минус третий этаж, где оказался