Военные действия на первом уровне заброшенного кладбища потревожили само основание гигантской горы. Что-то сдвинулось в установившемся порядке. Сверху, как преддверие будущего извержения посыпалась мелкая ржавая труха. Пронзительно заскрежетало, выворачивая душу наизнанку.

   На самом верху медленно съехала набок кабина МАЗ-а. Задержалась и сорвалась вниз, увлекая за собой обвал. Не успел скрежет затихнуть, как с верхних этажей вслед за трухой посыпались искореженные металлические обломки.

   Гора сопротивлялась. Она выла на разные голоса, заполняя окружающее пространство скрежетом. Извергала вниз лаву изуродованного железа. Тряслась в последней судороге, избавляясь от всего, что плохо лежало.

   И вдруг, как селевой поток, увлекая за собой гнилье, копившееся десятилетьями, покатилась вниз волна, погребая под собой все, что лежало у подножья.

НИКА

  Свет фар проезжающих машин слепил глаза. Моросил дождь. Капли стучали по капюшону куртки, создавая иллюзию комфорта.

   Она сидела на автобусной остановке без крыши, открытой всем ветрам. Сегодняшний вечер ничем не отличался от сотен других. Ей некуда было ехать, ее нигде не ждали. Хуже всего то, что ей не о чем было мечтать.

   Так стало сразу после того, как Ника ушла из дома. Жизнь разделилась на то, что было "до" и то, что случилось "после". Ника так и не простила матери ее смерти. Вся любовь, которой было много, вдруг куда-то делась. Не то, чтобы отец сразу переменился – он просто перестал замечать дочь. Прежний мир рухнул, и на осколках буйным цветом расцвела взаимная неприязнь. Как ожидаемый итог – отец привел в дом женщину и твердо сказал:

– Она будет теперь жить с нами.

– Если она тут будет жить, то уйду я. – Слова Ники по твердости не уступали отцовским.

– Уходи, – пожал плечами отец.

   Новая семья, новые заботы. Кто его осудит?

   Ника простилась лишь с военруком. Потому что после смерти матери растеряла друзей. Все отношения походили на суррогат тех, что были раньше.

   Василий Петрович долго и пристально смотрел ей в глаза. Он пытался свести прощанье к шутке. Дескать, молодым и красивым девушкам самое место в кресле у компьютера, а не на дороге, что еще такое она придумала?

   Прощанье назад не вернуть. Еще не веря в то, что действительно решится уйти из дома, девушка пошла по шоссе в сторону близлежащего районного центра. Потом она ушла так далеко, что не захотелось возвращаться.

   Пожилой мужчина остановил рядом с ней видавший виды жигуленок.

– Подвезти, дочка?

   Ника кивнула и устроилась на переднем сиденье. Старичок разговорился и всю дорогу до городка не закрывал рта.

   С тех пор сменилось множество дорог, автомобилей разных марок, водителей, благосклонно относившихся к просьбе подвезти. На зиму девушка устраивалась официанткой в придорожные кафе, как правило, с проживанием. Когда становилось теплее, она брала расчет и двигалась дальше.

   Отношения с противоположным полом не ладились. Отчего-то в каждом мужчине ей виделся отец, которому не было до нее никакого дела. Что касается опыта сексуального, то, разумеется, он имелся. Однако всякий раз оставлял глубокое чувство разочарования. Там тоже не было любви. Кто сказал, что нельзя обойтись без любви к ближнему? Обходилась, и ничего.

   Свет фар проезжавших мимо машин слепил глаза. Капли дождя били по лужам, расходились кругами по воде.

   Ника так и не удосужилась поинтересоваться, лежит ли в той стороне, по ходу которой она сидела на остановке, какой-нибудь населенный пункт. Это не имело значения. В конце концов, не станут же прокладывать шоссе в никуда? Веский довод стал окончательным. Тем более что возвращаться к пройденному она не любила.

   Сначала девушка услышала скрип тормозов. Потом увидела, как съехала на обочину и остановилась огромная фура.

– Эй, девушка, чего мокнешь под дождем? – Водитель стоял у кабины, широко расставив ноги. – Подвезти, красавица?

   Невысокий, крепкий парень, с поднятым воротником кожаной куртки. Он стоял, засунув руки в карманы, и широко улыбался.

   И Ника согласно кивнула головой.

   В кабине она словно окунулась в тепло, в запах сигарет и мужского пота. На лобовом стекле, там, где водители обычно подвешивали за разные части тела всевозможных зверушек, покачивалась странная штука. Черный круг, в который были вставлены два треугольника. Наверное, там имелся голографический эффект, так как один треугольник казался ближе другого.

– Нравится? – заметив ее интерес, спросил водитель.

– Нравится.

– Мне тоже. Брат с… принес.

– Откуда? – не расслышала она.

– Да, – замялся парень, – есть тут одно местечко.

– Покажешь? – улыбнулась она.

   Парень странно на нее посмотрел и промолчал.

  Так и не дождавшись ответа, девушка стала разглядывать картинки с многочисленными красавицами, раскинувшихся в таких позах, которые Ника могла представить себе лишь в кабине гинеколога. Она поспешила отвести взгляд, чтобы водителю опять не вздумалось поинтересоваться: "нравится?".

– На дороге что делаешь, да еще в такой дождь?

   Каждый раз один и тот же вопрос. Почему она не спрашивает у них: а что, дорогой, везешь ты в своей фуре, и на сколько тугриков это потянет?

– Так получилось, – отмахнулась Ника. Ей лень было выдумать всякие душераздирающие истории, которыми она развлекала водителей поначалу. После промозглой сырости ранней весны, тепло в кабине расслабляло.

– Парень, что ли, бросил? – предложил свою версию водитель.

– Бросил, – легко согласилась она.

– Плюнь.

– Уже.

   Монотонно работающие дворники успокаивали. Девушку потянуло в сон. Дорога то забиралась вверх, то заманивала в низину. Омытые дождем, за стеклом мелькали столбы.

– О-па! Какие люди! Бугай, у нас девушка, а ты молчишь! – Из-за шторы, отделяющей сиденья от спальника, как снег на голову свалился еще один парень. Клетчатая рубаха распахнулась до пупа, глаза блестели. Нижняя челюсть, чуть выступающая вперед, придавала его лицу, усыпанному веснушками, грозное выражение. Несмотря на то, что он улыбался.

   Парень втиснулся между ней и дверцей, и девушке пришлось подвинуться ближе к водителю. Она посмотрела на попутчика и отвернулась. Он не понравился ей. Особенно беспокоило несоответствие между доброжелательной улыбкой и ледяным взглядом. От таких глаз хотелось бежать.

   Девушка доподлинно знала, что произойдет дальше – за время, проведенное в дороге, она повидала всякого. И всяких.

   Сначала последует выходная ария Трубадура "Отчего такая девушка, и не моя?". Потом дуэт исполнит русскую народную песню "Выпьем, девушка, где же кружка?". Затем последует антракт с конкретным предложением "а не перепихнуться ли нам за шторкой?", на которое будет получен такой же конкретный ответ.

   А закончится все плохо. Финал спектакля зависит целиком и полностью от воспитания главных исполнителей. После