За годы, что минули с тех пор, как Ричард Шоуп сумел установить связь между свиным гриппом и вирусом инфлюэнцы 1918 года, медики добились некоторого прогресса в исследовании вирусов гриппа, но никто и близко не подошел к пониманию, почему один из вирусов превращался в убийцу, а другой оказывался по сути безвредным.

В 1936 году было сделано открытие, что вирусы гриппа можно легко выращивать в оплодотворенном курином яйце, и это сделало их любимыми вирусами ученых. Все стало так легко! Не требовалось ни подопытных хорьков, ни даже мышей. Нужен был лишь инкубатор и немного терпения. Суть состояла в том, что вирус вводился в околоплодную жидкость, окружавшую эмбрион цыпленка.

При дыхании эмбрион то втягивает, то вытесняет эту жидкость из легких. Таким образом, вирус растет вместе с легкими эмбриона, а затем возвращается при выдохе во внешнюю среду. Проверить, развился ли вирус, тоже очень просто. От его присутствия обычно прозрачная околоплодная жидкость в течение двух дней становится мутной.

Вскоре медики обнаружили различия между штаммами вирусов, а потом их классификацию пришлось еще более расширить и усложнить. Большинство штаммов вируса человеческого гриппа стали обозначать литерой А, и эти А-вирусы оказались в большой степени подвержены мутациям, а потому человек, перенесший грипп и оправившийся от него, через год мог заболеть снова, поскольку вирус успевал настолько измениться, что ему не сопротивлялась иммунная система. Другая разновидность гриппа, помеченная буквой B, тоже оказалась заразной для человека, но с годами не претерпевала значительных изменений. Почему? На этот вопрос никто не знал ответа.

В 1941 году ученые установили наличие в составе вирусов особых белков, названных геммаглютининами, поскольку они заставляли красные кровяные тельца (содержащие переносчиков кислорода – молекулы гемоглобина) склеиваться или слипаться друг с другом. Если смешать сыворотку, содержащую вирусы гриппа, с красными кровяными тельцами, вирусы присоединятся к тельцам, связывая их в подобие решетки, и она опустится на дно пробирки в виде красного осадка, который и послужит несомненным признаком присутствия вирусов.

В 1944 году американцы стали первой в истории нацией, подвергнутой иммунизации от гриппа. Людям делали инъекции вакцины, состоявшей из выращенных на яйцах вирусов, которые затем умертвили, чтобы они не могли вызвать заболевания. Это означало, что отныне, заранее обладая информацией о новой разновидности гриппа, готовой распространиться в мире, медики могли предотвращать пандемии путем вакцинации. А в 1947 году только что созданная Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) ввела международную систему слежения, которая позволяла своевременно получать такую информацию.

Для Хултина все эти события представляли некоторый интерес, но не слишком увлекали его. В Айову он приехал больше в поисках новых впечатлений и приключений. Почему именно в Айову? Хултин объяснял, что его наставник, шведский профессор-микробиолог рекомендовал ему медицинский факультет в Айова-Сити, и Хултину идея понравилась, потому что «это место располагалось в самом центре США, где и прежде селились иммигранты из Швеции. Медицинский факультет пользовался хорошей репутацией, а уж отделение микробиологии считалось одним из лучших». Прославил его, разумеется, не кто иной, как Ричард Шоуп.

В тот судьбоносный день 1950 года Хултин, по своему обыкновению, рано поднялся с постели в крохотной комнате в Айова-Сити, которую они снимали с женой Гувнор. Наскоро позавтракав, он сразу же отправился продолжать изучение гриппа в университетской лаборатории. Это было огромных размеров помещение, где трудилась большая группа старшекурсников. Каждый размещался за своим столом и проводил опыты, которые должны были лечь в основу дипломной работы. В то утро, отвлекшись ненадолго от своих задач, Хултин заметил, что глава отделения микробиологии Роджер Портер водит по лаборатории почетного гостя – Уильяма Хэйла, знаменитого вирусолога из Национальной лаборатории в Нью-Хейвене. Портер останавливался рядом с каждым из рабочих столов и кратко объяснял Хэйлу суть задания студента. Если же студент трудился над чем-то особенно интересным, Портер задерживался дольше и его объяснения становились более подробными.

Когда они поравнялись с Хултином, вспоминает он, Портер вымолвил лишь пару фраз: «А это Йохан Хултин. Он приехал к нам на практику из Швеции, чтобы изучать вирусы гриппа». После чего они двинулись дальше.

Однако всего несколько минут спустя Портер попросил Хэйла вернуться к месту работы Хултина со словами: «Ты только посмотри, Билл, что придумал этот парень!» Это было приспособление, состоявшее из горелки Бунзена, предназначенной для нагревания жидкостей, какие есть в любой лаборатории, и будильника: нехитрая с виду самоделка, которая тем не менее помогла Хултину решить досаждавшую прежде проблему. В те дни на столе перед каждым студентом обязательно стояли горелка и механический будильник на трех ножках. И каждый ставил будильник так, чтобы знать, когда горелку следовало выключить. А потому в помещении стоял постоянный трезвон. И этот неумолчный звук не просто раздражал – зачастую студент не мог понять, что звонят именно его часы, и эксперимент шел насмарку.

Хултин и сам перепортил немало образцов, пока не нашел способ избавиться от нелепых промахов. Он догадался, что может соединить медной проволокой регулятор на задней стенке часов, который запускал звонок будильника, с клапаном, контролировавшим приток газа в горелку через резиновую трубку. И как только будильник начинал звонить, клапан автоматически закрывался, а пламя гасло.

«Идея сработала, – вспоминает Хултин, чей первый же эксперимент с часами оказался успешным. – Я поставил будильник на пять минут, включил горелку Бунзена, а сам отошел в сторонку. Ровно через пять минут будильник сработал, и клапан закрылся. Все оказалось очень просто». Когда это заметили другие студенты, некоторые попросили сделать для них такое же приспособление, и Хултин был только рад им помочь.

Вот и Портеру показалось, что изобретение шведа позабавит гостя. «Он попросил меня продемонстрировать, как оно действует, добавив, что это не займет много времени, – рассказывает Хултин. – Мне было велено поставить будильник на десять секунд. И ровно через десять секунд раздался звонок, а газ был перекрыт. Хэйл стоял рядом, а потом сказал: “Бог ты мой! Ученые по всему миру восемьдесят лет губили результаты опытов, и никто не додумался до столь простого решения”».

Они продолжали осмотр, но Хэйл еще долго качал головой от удивления. А два часа спустя Хултина разыскала секретарша и сообщила, что Портер пригласил его отобедать вместе с собой, Хэйлом, группой преподавателей и еще несколькими избранными студентами. Это должен был быть ленч в столовой факультета, какие нередко устраивают в университетах, чтобы дать возможность наиболее многообещающим студентам пообщаться с ведущими специалистами из других научных центров. Знакомство со столь высокими гостями могло стать для студентов весьма полезным в будущем. Одновременно профессорский состав пользовался случаем, чтобы поделиться мыслями, находками и выслушать мнения о них признанных авторитетов в своих областях знаний. На этот раз за столом присутствовали куратор Хултина с факультета, Портер, еще четыре преподавателя и трое студентов с выпускного курса. И конечно, сам Хултин, которого пригласили, признав ценность его скромного изобретения.