все механически до вечера. Простое существование. Никчемное, бессмысленное. Мой плоский живот чуть округляется, но я все равно не верю, что там что-то есть… Кто-то…

 Ближе к концу октября, когда неожиданно ударили первые морозы, я почувствовала утром что-то необычное. Как будто у меня несварение и внутри все бурлит. Но нет, это был ребенок. Он шевельнулся. Или она…

 И я чувствую себя еще хуже, чем было до этого. Только сейчас я в полной мере ощущаю, что живет во мне не плод любви, а плод позора. Слезы катятся из глаз, неприятно попадают в уши. И в этот момент я понимаю: не люблю этого ребенка, он мне не нужен.

 Но все равно он ни в чем не виноват. Я подарю ему жизнь, но любить не обещаю. Да и не смогу. Просто не смогу!

 Живот с начала зимы начинает расти так, что становится страшно. Не по дням, а по часам как будто. И мне это не нравится. Я чувствую что-то чужеродное в своем теле, лишнее, ненужное. Бабушке ничего не говорю, но она понимает. Она всегда все понимает – я это вижу.

 Ребенок бьет так, что даже дышать трудно, ночью ноги хватает судорога, но я молчу, чтобы не разбудить бабушку, отечность становится еще сильнее. Бабушка поит меня своими отварами, но все так же ничего не говорит. Один – снимает отеки, второй – успокоительный, третий…  Я уже забываю, для чего он. И мне все равно.

 Зима в этом году холодная и снежная, как лето было жарким и капризным. Мы с бабушкой просто занимаемся делами, к ней иногда приходят люди, и тогда я стараюсь скрыться в комнате, чтобы меня не видели.

 И мне плохо. Я с каждым днем все больше и больше понимаю, что не люблю этого ребенка. Зачем я оставила? Из-за совести? Нет, Натаха была права: лучше бы сделала аборт. На маленьком сроке, как она и говорила.

 Но уже поздно. Мне придется рожать. Рожать ребенка от человека, которого я совсем не помню и не знаю.

 Снова толчок. Неприятный, болезненный. Хватаюсь за живот и вдруг вслух говорю то, о чем и подумать страшно:

– Лучше родись мертвым.

 Господи, о чем я думаю? Желаю смерти кому-то?

Но она рождается живой и крепкой. Весной, в конце марта, раньше срока. Из ФАПа не успевают на роды, так что бабушка принимает сама.

 Я сразу не понимаю, что происходит: как будто позвоночник и таз ломают. Мне больно, очень больно. Но бабушка понимает, что я рожаю.

– Не смей сидеть! – кричит на меня. – Ребеночку шею сломаешь.

 Может, это было бы и к лучшему. Но я покорно опускаюсь на кровать и хочу кричать. Боль усиливается, да так, что хочется самой умереть.

 Трясет меня как на морозе, но при этом пот катится по лицу.

 Сколько мне еще мучиться?

 Бабушка говорит, что это быстро, а мне показалось вечностью…

 Девочка. Она кричит. И этот крик меня убивает окончательно. Я не хочу на нее смотреть, я устала.

– Какая крепенькая, – улыбается бабушка. – Господи, моя правнучка. Даже не верится.

 Я поворачиваю голову, хоть и ужасно хочется спать, и смотрю на бабушку, которая с любовью смотрит на новорожденную девочку. А я… Я ничего не чувствую. Ни любви, ни умиления… Ничего!

 Бабушка показывает мне ребенка, и я начинаю плакать. И это не слезы счастья. Говорят, что все новорожденные похожи? Нет… Я сразу вижу еще неосмысленный взор голубых, нет, ледяных глаз. Они большие и льдисто-голубые.

Как у отца…

Глава 17

Матвей

Не думал я, твою мать, что втянусь в эту затею отца! Да еще настолько сильно. За полгода открываю уже третий фитнес-центр.

 Подбор персонала, закупка инвентаря, график работы и прочие нюансы я делаю уже сам. Лишь иногда спрашиваю советов у пиар-менеджера, которого выделил мне отец.

 Но наблюдая за сотрудниками, этого мне кажется мало. Мне хочется взглянуть на организацию всего изнутри. И в какой-то момент я решаюсь получить знания на специализированных курсах.

 Один ин фитнес-тренеров моего первого центра советует мне для этого "Академию фитнеса и бодибилдинга". Практически не раздумывая, я отправляюсь туда, чтобы записаться. Узнав про мою корочку о вышке, они предлагают мне ускоренные курсы – экстернатом. Типа, начальные знания с такими образованием у меня должны быть. Но я честно и не без усмешки признаюсь – диплом купил, так как на учебу времени тогда не было. И иду на стандартные курсы "Инструктор по фитнесу".

 Семь недель, посещение занятий четыре раза в неделю, суммарно двести пятьдесят часов... Деловой стиль и офисный стол я сменяю на спортивную одежду и парту. И совсем не жалею. Это привычней, удобней. И так близко.

 В своей группе, на первом теоретическом занятии, встречаю знакомого, Илью. В детстве мы вместе ходили в ДЮСШ, он на плаванье, я – на водное поло. Мы часто пересекались после занятий, вместе ездили домой, так как жили в одном районе. Потерялись после смерти мамы, когда я переехал к отцу.

 Илья узнает меня сразу, я – после того, как он представляется. Изменился. Отрастил бороду. Мы разговариваемся. Он вспоминает мою маму, точнее ее фирменный морс, который она варила и всегда давала мне бутылочку с собой на занятия, а я им с удовольствием делился. В ДЮСШ было кафе, но денег с собой мне давали мало. Как и Илье.

 Воспоминания о детстве приятно щемят грудь, я рад их разделить с человеком из моего счастливого прошлого.

 С Ильдаром и Сашкой все это время мы не видимся, лишь иногда созваниваемся, но все разговоры у них сводятся только к предложениям побухать и повеселиться.

 Зато с Ильей начинаем плотно общаться. Как оказывается, Илья тоже ушел из профессионального спорта давно, занимался менеджментом. А сбросив тяжелую ношу в виде жены, которая несколько лет сидела у него на шее, Илья решает начать новую жизнь. И первым шагом становятся эти курсы. Ведь спорт его тоже не отпускает. Я рассказываю ему про травму, но умалчиваю про свою сеть фитнес-центов. Мне почему-то не хочется, что бы он думал обо мне, как о бесящемся с жиру мажоре.

 Пару раз мы встречаемся с Ильей вне занятий, в баре, пропуская по паре бокалов пива. Не напиваясь в хлам и уходя в бухую нирвану, а просто так, для настроения и легкости общения. Как все нормальные люди.

 Семь недель пролетают быстро. Академия после сдачи