обеспечении бесперебойной работы вверенного вам оборудования хорошо известна. Поэтому приказываю. Писарь!

До безобразия хитрый писарь штаба сержант Андрей Денисенко придвинул поближе стопку бумаги и приготовился записывать. И чёрные крылья Немезиды взвились за широкими плечами подполковника; некоторым товарищам офицерам даже померещилось, что свет в штабе слегка сгустился и остыл.

– По возвращении с учений лейтенанту Серову (двоеточие): провести планово-предупредительную ревизию оборудования всех передвижных КПП, запятая, а также систем связи и охранных систем «Кристалл» и «С-100» линейных застав «Дежнёво», «Амурзет», «Знаменка». По результатам проверки составить отчёт с указанием очерёдности ремонта и замены оборудования, а также план мероприятий по дополнительному обучению личного состава постов связи… Лейтенант Серов!

Оглушённый Толя уже не торжествовал. Буря в стакане воды затихла сама собой. Серов оценил масштабы подполковничьей мести – «за что боролся, на то и напоролся» – для выполнения приказа надо было минимум месяца два гонять по захолустьям. Это было ужасно.

– Есть.

– Анатолий Иннокентьевич, – по-отечески заботливо прохрипел простуженный подполковник. – Вы уж постарайтесь. Товарищ майор, какие у нас рабочие моменты повестки дня совещания?

Начштаба майор Василий Федотович Марчук встал, покряхтывая, и начал доклад. Он был хороший дядька с приятно-пухленькой внешностью типичного завсклада – лысина во всю округлость черепа, чересчур большие и уморительно оттопыренные пушистые уши, тонкие очки, мягкие губы, щёчки, покатые плечи. Марчук был единственным другом вечного капитана Константина Константиновича Гурьева и большим приятелем Чернышёва. Новоприбывших лейтенантов и капитанов смешила манера «дяди Васи» бубнить и причмокивать на скучных совещаниях, раздражающая обстоятельность докладов и странная, чуть подпрыгивающая походка. Но только Гурьев и Чернышёв знали, что зануда Василий Федотович обладал редко встречающимся и потому крайне неприятным типом безусловной и совершенно негеройской смелости и что на его теле, педантично нашпигованном осколками немецкой мины, живого места нет.

…Алёшка Филиппов наизусть выучил, что будет бормотать дядя Вася, поэтому скоренько зачёркивал пункты, ещё с утра записанные в блокноте. Он перевернул страницу и замер. «Алёшка, а я тебя люблю!» И рожица с высунутым языком.

Жози.

Зосечка.

Знала, что он рано сорвётся, весточку с ночи оставила. Любимая-любимая. Приятно, чёрт побери. Даже больше. Такие секунды дорогого стоят. Вроде поцелуя на бегу. Алёшка почувствовал острый укус счастья.

Филиппов поднял глаза и… попался. Он понимал, что это несусветная глупость, но уже не мог оторвать глаз от больших ушей, обворожительно пушисто шевелившихся в такт «бу-бу-бу».

Десять месяцев назад Марчук растолковывал только прибывшему Алёшке, заворожённому движениями майорских локаторов: «Товарищ лейтенант, по штату вы занимаете должность старшего лейтенанта хозяйственного взвода при штабе Манёвренной группы. Вы хотя бы понимаете, что такое штаб? Штаб военной части, товарищ лейтенант, это нервы (аппарат высшей нервной деятельности), опорно-двигательный аппарат (хребет), органы чувств и аккумулятор деятельности военного подразделения. Особо это важно в мирное время; в боевых, скоротечного характера действиях роль штаба малосущественна. Но велика роль штаба как уровня управления оптимальностью действий на подсознании, диктуемых уставами, наставлениями и живыми, Алексей Анатольевич, приказами. У вас в подчинении будет три отделения: повара, сапожники, портные, отделение огневого обеспечения и так далее и тому подобное. В основном вы должны, товарищ лейтенант, обслуживать со своими бойцами нужды Манёвренной группы. А в Мангруппу, товарищ лейтенант, входят ещё три боевые заставы (по три взвода в каждой – по типу мотострелковой роты). Кроме того, взвод связи вашего, товарищ лейтенант, земляка. Вы из Москвы к нам прибыли? Так вот, взвод связи Анатолия Серова, ещё взвод крупнокалиберных пулеметов Владимира Мышкина, медицинская служба старшего лейтенанта Красного. Двести семьдесят три человека по штату, товарищ лейтенант. Всем нужна пища, и не раз в сутки, запомните это как «Отче наш». Также… Записывайте, Алексей Анатольевич, записывайте. Вот, возьмите блокнот. Да берите любой – на выбор. У вас всегда должен быть блокнот. Всегда. Ваша планшетка предназначена для блокнотов и карт, а не для бутербродов или «шкаликов», как некоторые думают. Так вот, солдаты должны быть обуты, одеты и «сыто-пьяны», а также иметь где и на чём спать, после бани переодеты в чистое бельё и, конечно, иметь из чего и чем стрелять, если случится в этом надобность. И эти все тридцать три удовольствия, как для солдат, так и для господ-товарищей офицеров, вы, товарищ лейтенант, будете обеспечивать по нормам снабжения. И не только. А ещё есть даты, поводы, визиты вышестоящего начальства и прочие непредвиденности».

Ну не зануда?..

– Так! Товарищи офицеры! – подполковник дождался, пока глаза загипнотизированных лейтенантов и капитанов окончательно остекленеют, и каркнул сорванным голосом: – Всем ясна задача? Довести задачу до каждого бойца. Чтобы спали с мечтой в обнимку! Проверю, – он провёл стальным взглядом по напряжённым лицам очнувшихся мужиков. – Совещание закончено… Константин Константинович, Василий Федотович!.. Задержитесь.

Гурьев и Марчук кивнули. Остальные встали и пошли подышать свежим воздухом, разминая очередные сигаретки.

Закрылась дверь.

Товарищ подполковник, трепеща от вожделения, уютно откинулся на спинку стула, сдвинул ненужные бумаги на край стола и посмотрел на майора и капитана, расположившихся напротив. Заулыбался до детских ямочек на чисто выбритых щеках. Выдвинул ящик стола, достал колоду карт, с хрустом её пролистал:

– Приступим, господа?

Если бы Маргарита Семёновна, Софья Иосифовна или Валентина Марковна знали…

Чернышёв был отчаянным преферансистом.

3

Это только штатским кажется, что движение боевой части начинают рысьеглазые разведчики и дозорные, потом гремит техника с бравым воинством, а уж тылы подтягиваются вместе со штабом. На самом деле БТРы ещё окутываются чадом, прогревая мощные моторы, офицеры и старшины только озадачивают, то есть вводят в изумление просыпающихся на бегу бойцов, а уже далеко-далеко, впереди по дороге на полигон, на полном ходу, будто черти гонятся, мчится кухня.

Что-что, а уроки дядь Васи и Кость Костыча лейтенант Алексей Филиппов выучил наизусть.

Да и не просто заучил или выучил, а понял и принял всем сердцем. Кроме всей суеты по обеспечению пищеварения и прочей сознательной и бессознательной жизнедеятельности Манёвренной группы, приходилось учитывать и наличие приблудных товарищей офицеров – осенью на учебном пункте собирались новобранцы осеннего призыва со всего погранотряда – до тысячи человек. Если считать по одному офицеру на 35–40 бойцов и прочий штабной состав, то прокормить и обеспечить такую молодую орду, непрерывно гоняющую и гоняемую по полигону и вокруг оного…

Конечно, при желании можно было бы впасть в тоску и вымотать все нервы себе, приятелям и недругам, но молодые лейтенанты не страдали разливом желчи, следовательно, не были подвержены утончённо-изысканному сплину.

У каждого была своя страсть.

Толя Серов, в муках разлуки с ревниво и нежно любимой женой, заучил наизусть все позывные