По моему затылку бегут мурашки.

– Почему?

Рен мрачнеет.

– После того, как мы вчера ушли, праздник закончился и всех отправили по домам. Утром первым делом группа людей отправилась искать лошадей Джима Баллантайна. Их нашли в лесу. Мертвых. – Он некоторое время молчит. – Бескровных.

– Боже. – Я сглатываю ком в горле. Взгляд падает на изображение чудовища. Я складываю два и два и молюсь, чтобы у меня получилось пять. Пусть я окажусь не права. Пожалуйста. – Я не понимаю, какое это имеет отношение к моему отцу? Он был здесь прошлым вечером; я могу это подтвердить.

– Это еще не все. – Пауза. – Хэтти Логан и Элин Андерсон не вернулись домой. Сначала они шли вместе с Корой и другими ребятами, а потом отделились от группы и направились к дому Логанов. Но домой они так и не попали, и никто их с тех пор не видел.

– Может, они потерялись, – предполагаю я, – или… у Элин начались роды, а Хэтти осталась с ней.

Рен трясет головой, лицо у него мрачное.

– У моста нашли арисэд Элин. Он был в крови. – Мы синхронно смотрим на книгу. – Гэвин и его поисковая группа пришли ко мне около часа назад, хотели узнать, не видел ли я чего необычного, – продолжает Рен. Следующую фразу он произносит, отведя взгляд: – Альва, я сказал им, что твой отец считает, что где-то в наших краях бродит луга. А он передал Джайлзу. Я видел их на площади, когда шел к тебе. Джайлз толкал речь перед толпой, убеждая их, что всему виной лишь один человек.

Я закрываю глаза и вспоминаю шум вчерашнего праздника. Свет костра, музыку, пение и танцы. Тепло, которое от нас исходило. Жизнь. Мы зажгли маяк в центре Ормсколы, и эти существа потянулись на его сияние, как мотыльки на пламя свечи.

– Альва? – Рен внимательно смотрит на меня. – Ты меня слышала? Джайлз придет сюда. Он, наверное, уже в пути.

Ну конечно. Это шанс, которого Стюарт так ждал. Ему не удалось обвинить отца в смерти матери, и Джайлз вознамерился каким-то образом заставить его заплатить за Хэтти и Элин.

И мой отец должен заплатить за это. Он знал, что твари существуют, и ничего не предпринял, никому не сказал. Если Хэтти и Элин мертвы, значит, он виновен в их смерти так же, как виновен в смерти мамы.

– Ты очень бледная, – замечает Рен, – может, воды?

Я киваю, парень берет меня за руку и ведет на кухню. Я сажусь, а он наливает воду. Делая глоток, я ощущаю легкий привкус дыма и торфа. На стенках стакана все еще остался вчерашний виски.

Я проверяю время. Дункан уезжает через два часа. И увозит с собой мой единственный шанс на побег. Я ждала и готовилась слишком долго, чтобы упустить его.

– Тебе лучше уйти, – говорю я и встаю, – до того, как сюда заявится Джайлз. А мне нужно прибраться. Заколотить окно.

– Я сам заколочу окно.

– Нет, лучше я.

Снова перевожу глаза на часы. Рен прослеживает мой взгляд.

– Что такое? Почему ты все время смотришь на часы?

– Тебе кажется, – не выдерживаю я. – Я правда считаю, что тебе лучше уйти.

За этим следует пауза. Потом лицо парня озаряет понимание.

– В час отправляется почтовая телега, так ведь? Я слышал, как ты вчера говорила с Дунканом.

– Ох, ради всего святого.

Я порываюсь уйти, но Рен хватает меня за запястье. Прищурив глаза, он внимательно всматривается в мое лицо.

– Дункан предложил подвезти тебя? Нет… ты собираешься забраться на телегу тайком, да?

Я стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно.

– Маррен Росс, должна сказать, что у тебя чертовски богатое воображение. И заметь, это говорит девушка, которая вчера видела монстра.

– Ты обращаешься ко мне полным именем, только когда врешь, – с триумфом заявляет он.

Вдруг парень меня отпускает и выбегает из кухни, двигаясь в сторону моей комнаты.

Я следую за ним. Когда вхожу, вижу, как он неуклюже встает на колени, чтобы заглянуть под кровать. Рен противно улыбается, когда протягивает руку и тащит на себя сумку.

– Если ты не собираешься улизнуть, то позволь спросить…

Под моим окном слышится стук сапог, и мы оба замираем, встречаясь взглядами. На его лице написан тот же ужас, что и на моем. И тут в замке входной двери поворачивается ключ.

Я шикаю на Рена и приказываю ему залезть под кровать. Затем выбегаю в коридор, даже не проверив, послушался ли он. Я очень напугана. Отец. Он увидит, что я наделала. В его спальне и на кухне все перевернуто вверх дном, в ванной по полу разбросаны стекло и щепки, а в кабинете стоит разобранная банкетка с тайными журналами наевфуиля. Одна из книг лежит на столе у всех на виду.

Отец входит в дом с закинутыми на плечо ружьями, его клетчатая шерстяная накидка заляпана грязью.

Он вздрагивает, когда видит меня в коридоре. Потом его взгляд перемещается в сторону спальни, где раскрыты все шкафы, а одежда валяется на полу. Когда он снова смотрит на меня, в глазах горит темная ярость.

Отец разворачивается и заходит в свой кабинет.

– Альва, – рявкает он через плечо, – иди сюда.

Каждая клеточка моего тела призывает бежать, но я заставляю себя идти. Застываю на пороге и вижу, что отец заметил журнал.

Он кладет ружья на стол, одно за другим, рядом с книгой и сумкой с патронами. Затем вздыхает, ненадолго закрывает глаза и трет пальцами переносицу.

– Тебе обязательно нужно было это сделать? – тихо спрашивает он. – Обязательно нужно было посмотреть?

Я не в силах пошевелиться. Не в силах ничего сказать. Могу лишь наблюдать за тем, как родитель достает пистолеты из висящей на ремне кобуры. Один он кладет на стол, а другой…

Другой остается у него в руке.

И в этот момент приходит понимание, что я умру так же, как моя мама.

Все происходит очень медленно: пальцы отца сжимаются на рукояти пистолета, он поднимает голову, глядя холодными глазами прямо в мои. Я на миг вспоминаю о прячущемся у меня под кроватью Рене. Надеюсь, у него хватит ума оставаться там, пока не подвернется шанс сбежать.

Вот и все, так все и закончится. Я почти что испытываю облегчение. Однако в следующую же секунду меня одолевает паника. Не хочу погибнуть, не так, как она, без оружия и без надежды. Я слышу шелест крыльев приближающейся смерти, наклоняюсь вперед, съеживаюсь, закрываю голову руками и снова и снова твержу слово «нет». Я хочу жить. Я хочу жить.

Неожиданно отец поднимает меня за плечи, и мы оказываемся с ним лицом к лицу. Пистолет лежит на столе.