— Все они свободны. Вольные, блин, стрекозлы. Опылил и улетел. А ты потом расти его цветочек…

Если бы она знала, насколько права!

Но об отце Сони я ей сказала то же, что и всем — сбежавший аспирант.

— Хочешь чаю? Или чего покрепче.

— Покрепче не надо. Мне еще Соню забирать.

— Ну, тогда торт. Я как раз не удержалась и купила.

— Торт! — с энтузиазмом поддержала я. — И плевать на диету.

— Да пошли они все! Ты для них стараешься, в спортзал ходишь, по вечерам не жрешь. А они все равно козлы.

Напившись чаю и отведя душу в разговорах, я поехала за Соней. Видела, что на телефоне 15 непринятых от Алекса. Звонит, зараза. Не понимает, почему я его игнорирую.

Я ему скажу! Я ему все скажу.

Надо только, чтобы детей рядом не было.

Позже, уже дома, я увидела несколько сообщений. Долго думала, читать или нет. Если я их просмотрю, он будет об этом знать.

А, ладно. Перед сном я не выдержала.

“Захар заболел, температура 37,7. Не посоветуешь, какое дать лекарство?”

“Чем брызгать горло?”

“Дал Нурофен, но температура растет. Что делать?!”

“Он уснул. Это хорошо или нет?”

“Нам нужна твоя помощь!”

Вот еще напасть! Бедный ребенок. А Алекс, похоже, по-настоящему испугался. Или… просто использует болезнь племянника как повод добиться моего внимания. Он может. Он — беспринципный засранец! Не надо об этом забывать.

Последнее сообщение отправлено сорок минут назад. Больше не звонит и не пишет. Наверное, справился. У него сестра есть, в конце концов! Мама Захара точно знает, чем брызгать горло и сбивать температуру.

* * *

Я забрала Соню после школы, мы шли к стоянке.

— Мама, Захар заболел! — сообщила она. — Его сегодня не было в школе.

— Серьезно заболел?

Я почувствовала укол совести. Алекс просил помощи, а я его проигнорировала….

— Он мне написал. К нему приходил врач. Слушал и смотрел горло. Сказал, скоро поправится.

— Вот и хорошо.

От сердца немного отлегло.

Так, а это еще что? Вернее, кто.

Алекс.

Что он делает на стоянке у школы, если его племянник сегодня не учится?

— Привет, девчонки, — он подхватывает Соню на руки, кружит, она радостно хохочет.

— Я ужас, летящий на крыльях ночи, — гудит Алекс.

Соня просто захлебывается от смеха.

А я испытываю острое желание положить его на асфальт и переехать своей машиной.

Пришел тут, набивается в друзья к моей дочке. А сам женат! Может, у него и дети есть….

— Оставил Захара одного? — спрашиваю я.

— Ну что ты, конечно, нет. Олег вернулся из командировки. Это его отец.

— Поздравляю.

— С чем?

— Ну, как же. Тебе теперь не надо быть нянькой. Свободная птица…

— Слушай, я хотел тебе сказать… — начинает он.

— Алекс! — слышу я знакомый писклявый голосок за спиной.

Инга. Можно даже не оборачиваться. Спешит к нам, семеня своими шпильками.

Я берусь за ручку дверцы. Хочу просто сесть в машину и уехать. Пусть он ей рассказывает, что свободен. И ее водит смотреть новый спортивный уголок…

— Соня, садись в машину, — говорю я дочке.

Она не торопится. Стоит рядом с Алексом, таращится на него. Как будто он какое-то чудо заморское.

Боже, у них совершенно одинаковые глаза!

— Алекс, — снова пищит Инга, которая уже подошла к нам. — Я вчера у тебя забыла заколку. Ты не находил?

Небо снова падает мне на голову.

Кажется, я уже знаю, что он козел. Я уже свыклась с этой мыслью. Но это все-таки перебор…

Значит, Инга вчера была у него? И он ночью делал с ней то же самое, что днем со мной…

У меня перед глазами красная пелена. В груди давит так, как будто сейчас будет взрыв. Точно, будет! Если я не выпущу хотя бы маленькую часть своей ярости.

Я размахиваюсь и влепляю Алексу звонкую пощечину.

Он даже не выглядит удивленным. Как будто ждал этого. Как будто знает, что заслужил.

— Мама! — слышу я удивленный голосок Сони. — Зачем ты бьешь Алекса?

— У меня комар на щеке сидел, — отвечает он. — Твоя мама его убила. Большое тебе спасибо, Мышка, что спасла.

На его щеке красный отпечаток моей ладони. И он ни капельки не выглядит виноватым. Стоит, ухмыляется.

Наглая рожа!

Бесстыжий засранец!

Кажется, я вижу и на второй щеке комара…

Алекс

Она просто бешеная пантера! Глаза сверкают, губу закусила чуть ли не до крови, стоит, потирает ладонь. Тяжело дышит, так, что грудь под платьем поднимается, заставляя младшенького сильно нервничать.

Смачно она меня приложила. Я бы мог увернуться, но не стал. Пусть выпустит пар, ей это сейчас очень нужно.

— Ну ты, Светка, вообще… — слышу я обалдевший шепот Инги.

Но даже не оборачиваюсь в ее сторону.

Щека горит, а в штанах нарастает напряжение. Как я сейчас хочу Мышку! Разъяренной она мне нравится до умопомрачения.

Моя маленькая мышка превратилась в дикую кошку. Какая ярость, какая страсть! Их бы да в нужное русло! Мы бы не одну кровать сломали…

Похоже, Мышке мало. Надо еще немного пара спустить, а то из ушей валит. Чую, у нее и вторая рука чешется.

— Сонечка, сядь, пожалуйста, в машину, — спокойно говорю я.

И она садится.

Мышка злится еще сильнее. Может, потому, что когда она просила дочку сделать то же самое, та ее проигнорировала.

— Ты… — начинает она.

И снова лупит меня по щеке.

Но в этот раз я перехватываю ее руку. Задерживаю на своем лице. Касаюсь ладони губами.

Она дергается, хочет вырвать ладонь. Но я не пускаю.

— Если ты бесишься из-за Инги, то хочу сразу сказать: у нас ничего не было и быть не могло. Правда, Инга?

Я поворачиваюсь к той, что стоит столбом и удивленно на нас таращится, не в силах произнести ни слова.

— П-правда, — выдавливает она.

— Вчера Захар заболел, я запаниковал. Она привезла мне козий жир для растирания. Как она умудрилась потерять при этом свою заколку — для меня загадка.