спортсменов, садящихся пьяными за руль и избивающих своих подружек, ситуация изменилась.

Лифт по пути остановился на двенадцатом этаже, впустив молодую женщину в строгом деловом костюме. Она натянуто улыбнулась. «Только из вежливости», — подумал Кларенс, почувствовав ее неловкость. Женщина выглядела образованной, и, наверное, говорила сама себе, что не должна чувствовать того, что чувствует, но все равно ощущала себя «не в своей тарелке». Кларенс был в этом уверен.

«Не переживайте, леди. Я проеду с вами всего лишь пару этажей вверх и не успею ограбить или изнасиловать вас». В глубине души начала жечь кислота цинизма. Эта женщина, несомненно, хорошо усвоила уроки своего общества. Черные — это безжалостные бандиты и убийцы, и если случится оказаться с одним из них в лифте, держите палец на кнопке баллончика со слезоточивым газом.

Почти все работники сыскной полиции были в штатском. Благодаря этому, Кларенс особо не выделялся, если не считать того, что его сшитый на заказ костюм был строже принятого здесь стандарта. В отличие от других этажей со свободным доступом к коридорам, на этаже сыскной полиции для широкой общественности было доступно только одно место — стойка приемной с толстым пуленепробиваемым стеклом и дверью, открывающейся внутрь.

— У меня назначена встреча с детективом Чандлером, — сказал Кларенс служащему приемной. Пять минут спустя из двери в дальнем конце этажа, облизывая пальцы, вышел Олли Чандлер. Кларенс впервые увидел его при дневном свете. Живот и грудь Олли сражались за одну и ту же территорию, и живот явно побеждал. По заключению Кларенса, Чандлер мог не -

77

опасаться, что его ошибочно могут принять за одного из приверженцев «Гербалайфа».

— Заходите, мистер Абернати.

Кларенсу показалось, что дребезжащий голос Олли стал еще ниже со времени их последнего разговора у дома Дэни.

— Я как раз закончил с бифштексом под острым соусом из раздаточного автомата. Конечно, это — не итальянский ресторан, но когда не можешь вырваться с работы, — вполне сносно. Вы не голодны?

— Ничуть.

Кларенс отрицательно покачал головой, и Олли провел его к своему рабочему месту. Помещение напоминало «Трибьюн», но занимало меньшую площадь и содержало меньше секций. Кроме того, отсеки были отделены друг от друга высокими перегородками, что создавало внутри них уединенную атмосферу.

— Подождите минуту, пожалуйста, — сказал Олли, вытягивая из-за свободного стола кресло и подкатывая его к Кларенсу, — мне нужно срочно позвонить.

Кларенс выглянул в огромные окна по ту сторону стеклянных перегородок. Восхитительная панорама города захватывала дух. Отсюда все казалось таким спокойным, таким упорядоченным и мирным. Величественные здания свидетельствовали о способности человека творить прекрасное, а полные суеты магазины и офисы — о его способности создавать достаток. Какая ирония, что этот прекрасный вид открывается из окон отдела по расследованию убийств.

Джейк сказал, что во время визита к Олли он чувствовал себя спокойнее, чем в любом другом месте города. Но почему же Кларенсу здесь так неспокойно? Почему он ощущает себя так, как будто стоит голый, и на него смотрит каждый проходящий мимо детектив?

Олли положил трубку и тоже посмотрел в окно.

— Давайте пройдем в кабинет лейтенанта, — сказал он Кларенсу, — там сейчас никого нет, и мы сможем спокойно поговорить.

Они сели за стол друг напротив друга, и Кларенс отметил контраст между светлокожим скандинавским лицом Олли и его покрытой темно-вишневыми пятнами шеи.

«Красная шея. Очень уместно».

— Джейк Вудс сказал мне, что у вас есть какие-то вопросы. Так что вас интересует, мистер Абернати?

78

— Меня интересует смерть моей сестры. Уже прошла неделя, и я хочу знать, кто это сделал, и почему.

— Я тоже хочу это знать, дружище.

«Я тебе не дружище. И не нуждаюсь в покровителях».

— По словам Джейка, вы как-то сказали, что дело, не раскрытое в первые два-три дня, скорее всего вообще не будет раскрыто.

— Ого, я вижу, что уроки, которые я дал Джейку, не прошли даром, — просиял Олли. — Но на самом деле, речь идет о тридцати шести часах. Три дня — это самый крайний срок, и как только вы пересекли отметку семидесяти двух часов — до свидания. Большинство физических доказательств утеряно, а воспоминания людей смутны, и чтобы найти свидетельства, нужна большая удача. И по большей части, такая удача нам не улыбается.

— А как насчет миссис Бернс?

— Она — наш единственный свидетель, но здесь возникают проблемы темноты и плохого зрения. Она слышала выстрелы, как и большинство соседей. Они все сказали, что это напоминало долгую серию громких взрывов через равномерные короткие промежутки. Очевидно, автоматическое оружие. Но большинство наших потенциальных свидетелей замерло в своих кроватях, и их нельзя за это осуждать. Когда слышишь, как сорок пуль превращает соседний дом в клочья, тебе не очень-то хочется высовывать голову в качестве мишени. Ко времени, когда они решились посмотреть в окно, машина уже уехала. С момента первого выстрела до визга колес прошло, наверное, не более десяти секунд. Этого времени едва достаточно даже для того, чтобы проснуться и подойти к окну.

— Но ведь Хэтти Бернс что-то видела, ведь так?

Олли, глядя в свой отчет, утвердительно кивнул.

— Она лежала на кровати в каком-то полуметре от открытого окна, и вся картина развернулась прямо на ее глазах. Для того чтобы увидеть крыльцо вашей сестры, ей достаточно было немного приподняться в постели. Но она увидела немного — только неясный силуэт человека с винтовкой. Грохот был невероятный. Там все привыкли к выстрелам, но это было что-то особенное. Один из соседей сказал, что у него чуть не полопались перепонки.

— Что она еще видела? — Кларенс тоже разговаривал с Хэтти, но хотел услышать, что ему скажет детектив.

79

— Машину. Само собой, они не собирались разгуливать с большой боевой винтовкой по улицам. Соседи слышали визг колес отъезжающей машины, из чего можно сделать вывод, что водитель очень торопился.

— Что за машина?

Олли пожал плечами.

— Миссис Бернс не