– Ничего не прекратилось, Егор! – зашипела она, страшно вытаращив глаза.

Он только сел за стол с омлетом и кофе, как она тут как тут. Заспанная, нечесаная немного напоминающая симпатичную ведьму.

– Что не прекратилось?

Он хмуро глянул, не ожидая приятных новостей. Вика не стала бы так рано вскакивать ради удовольствия показать себя в неприглядном виде. Она за этим строго следила. Значит, что-то не то в их доме.

– Не прекратились всякие штучки. Вот смотри!

Вика сунула руку в оттопыренный карман широких пижамных штанов, достала какую-то цветную ткань, тряхнула ее, расправляя, и Егор обомлел.

– Я правильно понимаю, это Машкина кофточка?

– Да! Я не могла найти ее дня два или три. А вчера вечером гуляла по саду, когда эта Машку купала, – с обидой пробормотала Вика. – Смотрю, что-то цветное. Нагнулась, а это Машкина кофточка. И она вся…

– Вижу. Дай сюда.

Егор дотянулся, выхватил из ее рук детскую одежду, разложил на столе и задумался. Кому надо было воровать детскую кофту? С какой целью вырезать из нее круги? И…

– Это что? Сердце? – Он ткнул пальцем в самый большой круг с неровными краями.

– Где? – Вика нагнулась, и ее спутанные пряди легли ему прямо в тарелку. – Точно! Мамочки! Прямо на сердце вырезано! И вот тут, где печень! И сзади. Это… Это легкие? Егор, что происходит?!

Вику трясло. Губы судорожно дергались. Еще не хватало, чтобы она сейчас заорала в полный голос и всех перепугала.

– Не ори только, идет?

– Идет, идет, не буду, – замотала она головой и зажмурилась. – Я боюсь, Егор! Мне страшно по-настоящему. Мы тут одни. Тебя целыми днями не бывает. Вчера приехал, когда мы уже уснули. Беспокоить тебя звонком не стала. Забот наверняка хватает.

– Вы не одни, – произнес он неуверенно. – С вами Саша.

– Толку-то! – зло фыркнула Вика, усаживаясь за стол и пододвигая к себе его омлет. – Она то с Машкой гуляет, то кормит ее, то сад поливает.

– И?

– Она же не следит за периметром, Егор! – возмутилась Вика с полным ртом, решив съесть его завтрак.

– Зато она следит за самой Машкой. И пока она рядом, моей дочери ничего не угрожает. А это… – он осторожно взял двумя пальцами за край рукава изрезанную кофточку. – А с этим разберемся.

Он выпил кофе. Достал целлофановый пакет, убрал туда Машкину одежду, сунул ее в сумку и повторил, перед тем как выйти из дома:

– Разберемся…

Прежде чем уехать, он несколько раз прошелся по саду. Остановился у флигеля, в котором поселил Сашу. Дверь была распахнута настежь, и он вошел.

В крохотном тамбуре, служившем коридором, вдоль стены стояли четыре пары ее обуви: кроссовки, пляжные тапки, сандалии, резиновые сапоги. На крючках висели три ее куртки: джинсовая, защитного цвета на легкой подкладке и утепленная с капюшоном. Следующая дверь тоже была открыта, и он вошел.

Полуторная деревянная кровать с толстым матрасом стояла у дальней стены. На ней спала сейчас Саша, свернувшись комочком под ветхой простынкой. У маленького окошка без занавески стоял маленький деревянный столик. Одна табуретка. Узкий шкаф-пенал в углу. Там, видимо, разместились все ее вещи. В навесном шкафу рядом со столом посуда.

По-спартански он ее поселил, подосадовал Егор. В доме еще три свободных комнаты. Перебиралась бы.

– Что-то случилось? – раздался вдруг ее тихий голос из-под простыни. – Почему вы здесь, Егор?

– Саша, кое-что произошло за минувшие три дня. – Он достал из сумки пакет с кофточкой, показал ей, успевшей сесть и прижаться спиной к стене. – Сначала Вика не могла ее отыскать. А вчера нашла у забора, пока прогуливалась.

– Что с одеждой? – Она не делала попыток взять вещь в руки, просто рассматривала сквозь полиэтиленовый пакет.

– В кофточке вырезали дыры. В области сердца, печени, легких. Это уже… Это уже серьезно, Саша. Что-то можешь сказать? – Он требовательно смотрел на нее и ждал ответа.

– Нет. Не знаю. – Она мотнула коротко стриженной головой. – Посторонних не видела. Я с Маши глаз не спускаю. Стараюсь, чтобы она все время была на виду.

– Это хорошо, – похвалил Егор. – Но как получается, что пропадают ее вещи, а потом находятся в таком вот состоянии?

– Не знаю. – Она потерла заспанные глаза. – Никого из чужих не было около дома. Ни одна машина не останавливалась, все проезжали мимо. Я за этим строго слежу, даже когда в доме. Со второго этажа хорошо видно проезжую часть. Так что… Никого из чужих не было поблизости. Даже когда Вика уходит из дома и я остаюсь с Машей, то стараюсь держать ситуацию под контролем.

– Выходит, не совсем, – с раздражением пробормотал он, убирая упакованную одежду ребенка обратно в сумку.

– Вы мне не верите, Егор?

Саша сорвалась с койки, прошагала мимо него в коротких шортиках и майке до пупка. Вытащила из навесного шкафа термос и налила из него воды в крышку. Жадно выпила, роняя капли на подбородок, отдышалась.

– Да, однажды мне показалось, что я видела машину Шнырова. Но я не уверена. Решила проверить сама, прежде чем вас беспокоить.

– Когда это было? – он беззастенчиво рассматривал ее мускулистые ноги. – Точное число можешь назвать?

– Во вторник. Я была в магазине, и мне показалось, что с парковки отъезжает его машина. Я попыталась поговорить с охранником, чтобы он мне запись с камеры показал, но он меня послал в грубой форме. Больше я этой машины не видела. Был ли это Шныров или кто-то на похожей машине, точно не скажу. Поэтому не доложила.

Она подняла на него злые зеленые глаза и, поджав губы, с минуту рассматривала, а потом проговорила:

– И это все.

– Хорошо. Продолжай наблюдение. Я попытаюсь отдать кофточку на экспертизу. Может, что-то найдут.

Когда он выезжал из дачного поселка, часы уже свидетельствовали о том, что он опаздывает. Даже если стрелой полетит, не застряв ни в каких пробках, все равно опоздает на полчаса. Но пробки, конечно же, случились. Звонок Артамошина застал его как раз в самый пик, когда машина просто стояла, совсем не двигаясь.

– Ты опоздал, Егор? – вздохнул Артамошин и ответил за него: – Ты опоздал.

– Обстоятельства, – проговорил Егор невнятно и, высмотрев небольшой разрыв в правой полосе, резко вильнул туда. – Потом все объясню. Полковник спрашивал?

– Нет. Он с утра в главке. С этой стороны тебе ничто не угрожает.

– А с какой?

– Со стороны перекрестка Пролетарской и Полуэктова, – с печальным смешком обронил капитан Артамошин.

– А что у нас там случилось? Погоди… Там же вроде библиотекарша проживает. Так? – неприятный холодок прошелся по затылку. Егор стиснул зубы.