— Благодарю вас, господин Антраг, — радостно отвечал юноша, — вы переменили обо мне свое мнение, и я постараюсь оправдать ваше доверие!

— Действуй, как знаешь! — проговорил Дювошель, подавляя вздох.

— Терпение, мой дорогой господин! Я прошу у вас отсрочки всего на несколько дней, а пока удовольствуйтесь приятной новостью, которую я принес вам!

— Дочь моя! — вскричал плантатор, ломая руки.

— Успокойтесь, дорогой господин, она весела и здорова! Ручаюсь вам, что пока ей не угрожает ни малейшая опасность. Я сам видел и даже обнимал ее, и вот вам доказательство!

С этими словами юноша вынул из-за пояса маленькое перламутровое колье и подал его господину. Тот порывисто прижал украшение своей дочери к устам и залился слезами.

— Дитя мое, дитя мое! — рыдал он.

— Мужайтесь, дорогой господин! — проговорил, тронутый этою скорбью юноша, — я возвращу вам вашу дочь! Разве я не обещал вам этого?

Дювошель поднял на него полные слез глаза.

— Одна ведь она осталась у меня, — бормотал он разбитым голосом и, закрыв лицо руками, разразился новыми рыданиями.

Между тем солнце быстро опускалось за горизонт. В тропических странах не бывает сумерек и ночь сразу наступает вслед за днем. Черные тени уже накрыли пещеру. Плантатор было уже открыл рот, чтобы отдать слуге приказание засветить факелы, как вдруг Марселен, уже несколько времени бывший, казалось, в беспокойстве, сделал энергичный жест молчания.

Все замерли; юноша, подавшись телом вперед, с вытянутой шеей, полуоткрыв рот и пронизывая взглядом пространство перед пещерой, казалось, прислушивался к какому-то неуловимому шуму. В пещере воцарилось мертвое молчание. Трое собеседников негра, устремив тревожные взгляды на юношу, лихорадочно схватились за оружие, и, казалось, превратились в неподвижные статуи. Вдруг послышался легкий шум и мимо отверстия пещеры с грохотом пролетел в пропасть камень, очевидно, сорвавшийся с верху скалы.

Ироническая улыбка мелькнула на темном лице Марселена. Подав присутствующим новый знак молчания и зажав в зубах свой нож, он лег на землю, проскользнул, подобно змее, в отверстие пещеры, и скрылся в наступившем мраке.

Прошло несколько минут томительного молчания. Трое мужчин, несмотря на всю свою храбрость, чувствовали мучительное беспокойство. Они слышали шум борьбы где-то недалеко от них, затем настала опять тишина. Вдруг ужасный крик предсмертной агонии нарушил царившее молчание; какая-то тень с быстротою молнии мелькнула мимо входа в пещеру; послышался стук удара тела о скалу — и что-то грузное полетело в пропасть. В необычайном волнения все вскочили на ноги.

— Стойте! — хладнокровно проговорил Марселен, снова появляясь, спокойный и улыбающийся, у входа в пещеру. — Все кончено! Я уже давно заметил подозрительные следы, и не ошибся: шпион открыл ваше убежище. Но теперь он мертв.

— Но он мог быть не один! — вскричал плантатор.

— Я уверен, что он был один! А на будущее, во избежание подобных случаев, я советовал бы вам принять некоторые меры предосторожности и не расставлять часовых вне пещеры: они там не только бесполезны, но и могут помочь врагам открыть ваше убежище.

Совет юноши был немедленно принят, и Дювошель распорядился отозвать часовых; кроме того, отверстие в пещеру было плотно закрыто бамбуковой решеткой и завешено конской попоной. Из предосторожности же решили зажигать факелы только в самом отдаленном конце пещеры.

Устроив все это, наши друзья сели за трапезу, состоявшую из холодного мяса и сухих плодов. Этот обед или скорее ужин, — так как уже было около семи с поло виной часов вечера, продолжался всего минут двадцать. По окончании его Марселен поднялся.

— Вы уходите, господа? — спросил он плантатора и Антрага.

— Разве ты думаешь уже идти? — проговорил Дювошель.

— Да, у меня много дел в эту ночь; время дорого. А вы, господин, останетесь здесь?

— Конечно!

— Но мне кажется, раз я открыл убежище бандитов, это уже бесполезно!

— Кто знает, не выкинут ли они что-нибудь в эту ночь?!

— Правда, возможно и это! Тогда лучше наблюдать за ними. Только, когда вы, господин, будете наблюдать за равниной, направляйте свою трубу к пику Куридао и следите вообще за тем, что будет происходить там; опасность, если она будет, должна прийти с этой стороны!

— А разве убежище Вуду находится там?!

— Поблизости, господин! — коротко ответил юноша и, обратившись к Колету и Антрагу, с поклоном прибавил, — к вашим услугам, господа!

— Мы готовы! — отвечали те, пожали руку Дювошелю и вышли из грота в сопровождении Марселена.

Через несколько минут, по указаниям Марселена, нашедшего более короткую дорогу в горы, они вышли на равнину и достигли хижины, расположенной по дороге в Леоган, хозяин которой был предан Колету. Здесь их ожидали слуги с лошадьми. Они вскочили в седла и направились на плантацию, отдав приказание слугам идти пешком, но держать оружие наготове во избежание нападения.

Мы возвратимся теперь несколько назад, чтобы объяснить читателю, что делал Марселен, расставшись с Флореалем, до свидания с Дювошелем в гроте Черных гор. Мы оставили его идущим через Артибонитский лес. Довольный, что счастливо вырвался из рук царя Вуду, он быстро шел по лесу, обдумывая, как лучше всего исполнить данное ему поручение. Вдруг, недалеко уж от Леоганской дороги, кто-то окликнул его на креольском наречии.

— Куда ты спешишь, мой милый?

Юноша вздрогнул от радости, узнав голос матери. Действительно, это была она. Зная гораздо лучше сына о тех опасностях, которые грозили ему, старая негритянка не могла удержаться от беспокойства и решила, не говоря никому, идти в Артибонитский лес в надежде встретить там сына. После первых поцелуев и объятий, которыми обменялись нежно любившие друг друга мать и сын, он посадил старую негритянку у подножия дерева и стал подробно рассказывать о своих делах. Внимательно выслушав сына и дав ему подкрепиться несколькими глотками водки, которую она принесла с собою, она спросила: — Что же ты теперь думаешь делать?

— Право, я и сам не знаю, — нерешительно ответил юноша, — сама видишь, какое щекотливое положение.

— Положим, — проговорила негритянка, — но все-таки не отчаивайся. Знаешь пословицу — «Если змея не хочет быть раздавленной, она не должна выползать на большую дорогу!»

Добрая женщина имела несчастную привычку приплетать к своему разговору, кстати и не кстати, поговорки и пословицы, подобно Санчо Пансе, знаменитому оруженосцу «рыцаря печального образа».

Откровенно говоря, Марселен ровно ничего не понял из этой пословицы, но не решался сказать это матери, боясь огорчить ее. Последняя улыбнулась.

— Дорогой мой, — сказала она, — знаешь, «собака о четырех ногах, а все-таки не может разом идти по четырем дорогам»! Я хочу этим сказать, что нужно не только быть храбрым и честным, но и ловким. Вот мне хочется дать тебе один полезный совет.