Сев в машину, я позвонила Семену, начала:

– Похоже, Зинаида Львовна связалась не с теми людьми…

Но высказаться до конца не успела, Собачкин перебил меня:

– Нашли Илью и Анастасию.

– Отлично, – обрадовалась я. – Где?

– Совсем недалеко от дома, – сообщил Сеня. – Тарелкино знаешь?

– Конечно, – ответила я.

– Комаров там снял дом, – пояснил Собачкин, – уже давно.

– Зачем ему понадобился чужой особняк, если есть собственный? – удивилась я.

– Приезжай в Тарелкино, – попросил Сеня, – улица Еловая, дом пять.

– И почему в поселках улицы почти всегда одинаково называются? – хмыкнула я. – Сосновая, Цветочная, Центральная, Тихая… Ой, как хорошо.

– Чему ты радуешься? – спросил приятель.

– Родители недоросля нашлись. Павел от нас уедет, – объяснила я.

– Боюсь, он останется в Ложкине надолго, – отрезал Сеня.

– Илья так зол на отпрыска, что не желает его видеть? – приуныла я.

– В другом дело.

– В чем?

– Приезжай, на месте побеседуем.

– Уже лечу, хоть намекни, что происходит, – заныла я.

– Анастасия умерла, Илья помещен в ту же клинику, где лежит Зинаида, – скороговоркой ввел меня в курс дела Семен.

– На них напали? – оторопела я. – Грабители?

– Нет, жду, – сказал Сеня и отсоединился.

Ничего не понимая и радуясь тому, что на дороге нет пробок, я долетела до Тарелкина в рекордно короткий срок, нашла седьмой участок и позвонила в домофон.

Калитку открыли безо всяких вопросов. На пороге особняка меня ждала дама в коричневом платье. Для горничной она выглядела слишком пожилой, для экономки слишком дорого одетой.

– Вы Дарья? – почему-то шепотом спросила она.

– Да, – тихо ответила я, косясь на минивэн с надписью «Полиция».

– Проходите, вас ждут, – пробормотала дама, – сюда, налево.

Я очутилась в большой комнате, где сидели Семен и несколько незнакомых мне мужчин.

– Что случилось? – забыв поздороваться, налетела я на Собачкина.

– Илья в реанимации. Анастасия в морге, – ответил приятель.

– Уже знаю, – отмахнулась я. – Что здесь произошло?

– Давайте я объясню, – сказал мужчина в синем свитере. – Я Трифон Мамаев, приехал по вызову Семена и по приказу Николая Юрьевича Разломова.

– Дарья, – представилась я.

– Хорошо вас знаю, правда, заочно, – кивнул Трифон.

Я улыбнулась в ответ. Коля занял место Дегтярева, значит, сей Трифон служит теперь в его отделе. И работает он недавно, потому что я ни разу о нем не слышала. А вот обо мне, похоже, в большом здании, где находился кабинет полковника, до сих пор судачат.

– Несколько лет назад Илья снял дом у госпожи Синевой… – начал Трифон.

– Зачем? – удивилась я.

– Он любит тишину, одиночество, – раздался из холла женский голос.

– Галина Петровна, идите к нам, – позвал Семен.

В комнате появилась дама, которая встретила меня на пороге.

– Простите, не хотела вам мешать.

– Так все наоборот, – возразил Трифон, – вы хозяйка, а мы у вас под ногами путаемся. Можете повторить для Дарьи то, что нам рассказали?

– Слово в слово – нет, – испугалась владелица дома.

– Важен смысл, – приободрил ее Сеня.

Галина Петровна сложила руки. Так делают оперные певицы, когда собираются петь.

– Да вы садитесь, – предложил Трифон.

Галина опустилась на стул и завела рассказ.

Огромный участок с роскошным домом, коттеджем, гаражом, хозпостройками и садом купил ее зять.

Синева не хотела мешать молодой семье, поэтому поселилась в гостевом доме. Жили все хорошо и счастливо, и вдруг дочь Галины взбрыкнула, бросила супруга, ушла к другому мужчине. Новый ее избранник гол как сокол, зато хорош собой, молод. Он работает стриптизером!

Узнав, на кого Елена променяла пусть не особенно красивого, не юного, но со всех сторон положительного мужа, который без возражений давал жене деньги на все прихоти и содержал тещу, Галина схватилась за голову и высказала неразумной дочери все, что думает об альфонсах и парнях, которые зарабатывают, раздеваясь перед публикой.

– Ты ничего не понимаешь, – взвилась Елена, – стриптиз – это искусство.

– Разврат, – отрезала Галина, – жиголо привык к женским восторгам, сопровождает богатых особ на вечеринках, летает с ними в командировки. Опомнись, дочь, вернись к Алексею Ивановичу, упади на колени. Он тебя простит. И будем жить, как раньше.

– Если тебе пузатый старик нравится, то сама с ним и спи, – гаркнула Лена, – а меня от потного деда в постели тошнит!

Мирный разговор перешел в скандал. Лена крикнула:

– Ах так! Ты мне больше не мать!

– А ты мне не дочь, – не осталась в долгу Галина.

Вот так и поговорили.

Алексей Иванович развелся с Еленой и улетел в свой дом на Женевском озере.

Галина осталась жить в коттедже. Ей было некуда идти. В старой московской двушке, где Синева ранее ютилась с дочкой, теперь жили Лена и ее новый муж.

Спустя месяц после отъезда Алексей Иванович позвонил бывшей теще и сказал:

– Галчонок! Ни о чем не беспокойся. Живи, как жила. Никто тебя не выселит. Но есть одно условие: никогда не пускай в дом Елену. Ни под каким видом, ни в какой компании, ни с каким-либо очередным мужем.

Через пару лет бизнесмен умер. Участок, дом и все остальное он оставил бывшей теще. Отдельной строкой в завещании указывалось: если Галина решит поселить у себя дочь, оплата коммунальных услуг и налога на недвижимость немедленно прекратится.

– Алексей Иванович оставил немалую сумму, чтобы вы жили, не тратя ни копейки на обслуживание недвижимости, – пояснил адвокат, – если Елена вернется в коттедж, выплаты прекратятся.

Но Галина не собиралась общаться с дочкой, которая променяла родную мать на жиголо.

Синева жила в прекрасных условиях, не тратя ни копейки на жилье. Вот только Алексей Иванович не оставил теще средств на еду и приобретение всего нужного. У владелицы роскошного особняка порой не хватало денег на хлеб. Можно было продать поместье. Да только дорогие усадьбы – неликвидный товар, нового хозяина они порой ждут десятилетиями. Галина сначала приуныла, но быстро нашла выход из положения. Она перебралась опять в гостевой дом, а особняк сдала Илье.