«Никакого мира! — решила она тогда. — Но, выходит, меня перехитрили. Заставили поверить в сказочку о покушении. Ага! Не на ту напали!»

— Мама, я кушать хочу, — заскулил Лешик. — Покорми меня.

— Сейчас, мой хороший, — кивнула Александра и через Яндекс заказала в соседнем кафе бульон для Леши и куриную котлету. А себе кофе и пирожок.

— Мама, писать! — тут же оживился Лешик. Александра отлепила себя от дивана и отправилась с сыном на поиски туалета. Но искать не пришлось, предупредительный Славик включил свет в нужном помещении и открыл дверь. Санька обалдела от обилия белого с прожилками мрамора и блестящего металла.

«Будто в снежную пустыню попала», — мысленно поморщилась она, стараясь не рассматривать сортирное великолепие.

— Слава, — выйдя, обратилась она к телохранителю, — вы можете забрать наш заказ? Или мне самой?

— Не беспокойтесь, — кивнул он и ринулся к двери, на ходу отбивая сообщение шефу.

«Бек, тут полный трындец, поторопись».

А пока Слава что-то обсуждал с сестрами Кирсанова, пока принимал заказ, Александра быстро накатала пост в инстаграм.

«Ребят, мы с Лешиком в Москве! У нас произошел неприятный инцидент с заселением. Подскажите, пожалуйста, может, кто-то сдает квартиру? Мы — люди чистоплотные и не конфликтные!»

Поставила картинку с двумя бомжеватыми типами и подписала: «Сами мы не местные, отстали от поезда!»

А после еды глянула в комментарии. Откликнулись многие.

— Откуда вас забрать? — написала Эля, давняя подписчица.

— Мы в самом центре, — напечатала Александра, боясь в прямом доступе указать точный адрес. — Элечка, солнце, я позже напишу тебе в директ, — быстро ответила она, решив дождаться Кирсанова и объяснить ему, почему не желает оставаться в его доме.

Она попробовала поудобней усесться на злосчастном диване, но почему-то все время сползала вниз.

— Очень неудобная мебель, — хмыкнул Славик, обосновавшийся в кресле. — Почему вы не хотите прилечь?

— Боюсь, — просто ответила Александра.

— Я же вас охраняю, — изумился Слава. — И несу ответственность перед шефом. Никто сюда не зайдет.

— А когда он вернется? — поинтересовалась Санька, и сама поняла, что вопрос глупый.

— Когда отпустят, — пожал плечами телохранитель. — Через час, а может, и утром…

Бек приехал домой поздно вечером и, невзирая на обиженные лица сестер, сразу шагнул к себе. Шалым взглядом уставился на Асисяя. Где?

Тот кивнул в сторону его собственной спальни, где на кровати, даже не сняв покрывало, спал его сын, уткнувшись носом в бок матери. Кирсанов застыл на секунду. Никогда еще эта комната не казалась ему уютной: горел небольшой торшер, раскидывая по стенам и потолку затейливые блики. Два человека, внезапно занявшие все мысли и окружающее пространство, спали в обнимку. Маленькая ручонка обнимала тонкую руку с кольцами и маникюром. А сама Александра, в розовой майке и тренировочных штанах, с растрепанными волосами и босыми ногами, казалась домашней и до боли родной. Кирсанов засмотрелся на узкие изящные ступни с высоким подъемом, на маленькие ноготки, накрашенные красным лаком, и понял, что пропал. Ни к одной другой женщине в целом мире он не испытывал подобного. Обычно брал все, что предлагали и до чего мог дотянуться сам. Но в случае с Александрой хотелось отдаться самому. На веки вечные.

«Если я их потеряю, — подумалось ему, — пропаду!»



Мало отдавая себе отчет в происходящем, Бек наклонился над Санькой, крепко спящей в его постели, и чуть слышно коснулся губами ступни. И даже сам обалдел от своего поступка. Кирсанов поспешил выйти из спальни, как услышал какое-то шевеление сзади. Он обернулся, моля всех богов, чтобы Александра не поняла, что произошло. Но ошибся. На кровати сидел сонный Лешик. Увидев отца, мальчик пожаловался:

— Папа, я хочу писать!

Александра проснулась внезапно. Будто кто-то толкнул невзначай. Словно потеряла что-то и только сейчас опомнилась, очнулась от безмятежности. Сонным взглядом она обвела комнату. И не сразу поняла, где находится.

«Кирсанов», — простонала она, бездумно уставившись на разноцветный абажур торшера, выполненный в стиле тиффани. Абсолютно чужеродный предмет в аскетичной спальне. На изящной бронзовой ноге, с тонкими прожилками, закрученный спиралью, будто раковина моллюска Наутилус. Маленькие квадратные стеклышки, идеально подобранные по цвету, наполняли комнату мягким светом, и казалось…

Александра повернулась к Лешику и оцепенела на мгновение. Потом подскочила и бросилась вон. Паника накрыла ее с головой.

«Подожди, — самой себе приказала Санька. — Ну не могли же его украсть. Слава караулит у двери», — постаралась она успокоиться и, выскочив в холл, застыла на месте. Хваленый телохранитель Кирсанова испарился куда-то. Она силилась, чтобы не закричать.

«Еще примут за психопатку, — мысленно усмехнулась она, чувствуя, как мороз пробирается под кожу. — Но куда бежать, твою мать! Где Лешик? Где вообще сам Кирсанов?»

Пришлось заставить себя вдохнуть и выдохнуть. Всего лишь несколько секунд, а мозги прояснило. Александра прислушалась и в полной тишине квартиры едва различила какой-то бубнеж. Сквозь закрытые двери слышался бас генерала и тоненький голосок его сына. Она снова прошла под аркой, отделяющей гостевую зону от приватной, и понеслась по полутемному коридору. И пробежав мимо нескольких комнат, увидела чуть приоткрытую дверь в кабинет. Остановилась, выровняла дыхание и только потом, постучавшись, вошла. И даже охнула от неожиданности. В массивном кресле с подставкой для ног полулежал Сергей Юрьевич Кирсанов и показывал что-то ужасно интересное в толстом цветном альбоме примостившемуся рядом Лешику.

— Мама, — закричал дорогой сыночек, подпрыгивая. — А мы с папой смотрим книгу про ваар… вуор… — И подлетев к матери, обнял за колени.

— Вооружение, Алексей, — поправил Кирсанов, в тот же момент оказавшись рядом. Он заглянул Александре в глаза, где еще, по всей видимости, плескалась тревога, и, убрав назад никому не мешавшую прядь, пробурчал удивленно — Ты чего испугалась, Сань?

Она хотела на него заорать, устроить самую настоящую истерику, расцарапать лицо, влепить пощечину. Но, честно говоря, Санька точно знала, что даже завизжать не сможет. Во-первых, из-за опасения напугать Лешика, а во-вторых, какой толк в крике? Нормальный человек услышит и негромкую речь, а идиот ничего не разберет, хоть кричи на него, хоть бей. Только свои нервы потратишь.

— Сань? — снова позвал Кирсанов и привлек ее к себе. — Ты что?

— Все нормально. Я сейчас, — прошелестела она одними губами и, аккуратно освободившись из его объятий, шагнула назад, в темный коридор. Запрещая себе разрыдаться. При нем. При сыне.