– Вообще-то это служебная информация. Материалы следствия, – покачал головой капитан.

– Да бросьте, Хосе! – Она рассмеялась. – Вы все равно собирались рассказать это дедушке. А мы поделимся своими идеями, а?

– Ну хорошо… Арстабан Макхиран действительно у них работал и был, ни много ни мало, главным мастером хранилища бренди.

Исабель присвистнула, а я сделала мысленную пометку – нужно разузнать насчет бренди. Наверняка это дешевле галлийского келимаса, так почему бы не заказать для «Оленьего рога» три-четыре ящика на пробу?

– И почему он ушел со второй по значимости должности в «Лас Паломас», чтобы стать простым техником на разливочной машине? – поднял седые брови сеньор Мануэль.

– Неизвестно. Просто в один прекрасный день, а именно двадцатого мая, Макхиран пришел к хозяину и отдал тому заявление об увольнении. Отработал две недели и исчез.

– Это совпадает с тем, что мы слышали вчера от работников, но совершенно не объясняет причин ни убийства, ни такого спешного увольнения, – Исабель задумчиво вертела в пальцах карандаш, и я вспомнила о своей идее.

– Капитан, а не дадите ли мне взглянуть на ваши рисунки с места преступления?

Риарио Лопес посмотрел на меня с сомнением, но достал и развернул блокнот. Я пролистнула первые страницы: тело с разных позиций, осколки стакана возле правой руки… Ага, вот общий вид толпы. Вглядевшись внимательно, на третьем листе я удовлетворенно хмыкнула:

– Посмотрите, пожалуйста, вот этот человек, увидев тело, произнес фразу «Получил свое, зеленошкурый?» Вчера вечером я об этом вспомнила, но не была уверена, что смогу найти его лицо.

– Интересно. – Капитан забрал у меня блокнот и показал рисунок Исабель и ее деду. – Это один из ваших работников?

– Да, – кивнул сеньор Мануэль. – Хорхе Ривера, купажист. Неприятный человек, но свое дело знает.

– Очень хорошо. Значит, нужно будет с ним поговорить. Узнать, какие такие претензии у него были к оркам вообще и к Макхирану конкретно.

– Сейчас я его вызову. – Хозяин взялся за интерком.

– Вообще-то, я предпочел бы поговорить со свидетелем наедине. – Голос капитана был тверд.

– Хорошо. – Сеньор Мануэль кивнул и сказал невидимому секретарю: – Пабло, открой дегустационную номер два и пригласи туда Риверу. Пусть ждет, ты за ним присматривай.

– Спасибо. – Риарио Лопес привстал, но тут я вспомнила еще об одной ситуации, которую хотела прояснить.

– Сеньор капитан, на картинке я увидела разбитый стакан рядом с рукой убитого. Правильно ли я понимаю, что именно в нем ему дали яд?

– Да.

– А во что он был добавлен? В воду?

– Нет, в херес.

– Какой именно, удалось установить?

– Нет.

– Исабель, – повернулась я к ней, – у тебя ведь есть ваш семейный Дар и ты умеешь говорить с душой вина?

– Умею. – Глаза ее зажглись пониманием. – Да, конечно, я могу попробовать узнать, из какой бочки взят напиток! Дедушка, где ключи от третьего хранилища?

– Там опечатано, это ведь место преступления! – остановил ее капитан. – Подождите минуту, я позову сержанта, чтобы он прошел с вами.

Совсем юный сержант, преисполненный сознания важности своей миссии, пошел впереди Исабель вниз по лестнице. Нам было хорошо видно сквозь стеклянный пол, как они открыли дверь, вошли и включили в зале освещение. Исабель подходила к бочке, клала на нее ладони и будто о чем-то шепталась. Я спросила:

– Сеньор Мануэль, скажите, а система безопасности в хранилищах ведет запись?

Он только махнул рукой в ответ, а капитан ответил:

– Вся система безопасности – ночной сторож. Ни камер, ни артефактов, ничего. Была бы запись, убийца уже грел бы скамейку в камере.

– Триста лет прожили без сигнализации, – сердито проговорил сеньор Мануэль, – а теперь придется ставить. И не в том дело, что она денег стоит, хотя, конечно, я бы лучше их потратил на обучение кого-то из молодых. Только получится, что я не доверяю своим людям, а ведь тут кое у кого прадеды работали!

– Да и мой дед у вас работал, – сказал Риарио Лопес. – Что поделать, нашелся черный бык в белом стаде.

– Кстати, – вспомнила я, – выяснилось, кто рекомендовал Макхирана сюда на работу?

– Выяснилось. Росария Фахиентес, она работает на наклейке этикеток.

– А почему? Они что, были знакомы?

– Она говорит, что учились в школе вместе и жили рядом. Потом он уехал в Санлукар. Почему, она не знает. Ну, это-то мы выясним: соседи, бывшие знакомые, старухи в районе, где он жил, – кто-нибудь что-нибудь да расскажет.

– Сеньор Мануэль, а как ваши работники обедают? – спросила я.

– В основном уходят домой. Рабочее время с восьми до полудня, потом возвращаются к четырем и остаются до семи.

– Получается, что наш убийца обедал дома какой-то едой с приправой из имбиря и апельсиновой цедры…

– Это был чимичурри! – раздался от порога голос Исабель. – Одна из наших работниц, Мария Хуарес, родом из Аргентины. Там делают такой соус к жареному мясу, и в каждой семье свой рецепт. Вот она, помимо всего прочего, добавляет в него еще цедру и имбирь. Дедушка не знает, но Мария готовит чимичурри много, на всех подруг, и раздает.

– Раздает? – ворчливо спросил сеньор Мануэль.

– Или продает. Это ведь не наше дело, а у нее шестеро детей, муж умер три года назад. – Исабель была очень серьезна. – У ее младшего сына проснулась магия, и она хочет накопить денег, чтобы он учился в Университете.

– Ладно. – Капитан хлопнул ладонью по колену. – То есть пахнуть этими специями могло от любого работника бодеги?

– Не совсем так, – ответила я. – Давайте Исабель расскажет, что там с вином, а про использование пряностей и приправ потом я добавлю. Все-таки это моя полянка.

– Да, насчет вина выяснились не очень приятные обстоятельства.

Исабель подошла к высокому шкафу с папками и гроссбухами, открыла дверцу и вытащила из глубины сложенный в несколько раз лист бумаги. Раскрыла его и положила на стол, сказав:

– Это план всех складов и хранилищ Компании. Если прикоснуться к схеме какого-то помещения, она разворачивается. Нас интересует третье хранилище. – Она прикоснулась пальцами к схеме, и в воздухе действительно появилось объемное изображение склада – колонны, стены, пирамиды бочек, лестницы. Даже бокал для мышки был хорошо виден. – Я проверила выборочно солеры из разных рядов, предназначенные для розлива и именные бочки. Именные – все. У нас в бодеге завелись воры, дедушка.

Сеньор Мануэль тяжело вздохнул.

– Рассказывай с самого начала.

– Из ста шестнадцати именных бочек в сорока трех амонтильядо и фино заменены на обычное белое вино.

Гонсалес Биасс только крякнул, на лице капитана отразился ужас. Проняло даже меня, а Исабель продолжала с каменным выражением:

– В часть солер, которые должны были разливать через месяц, добавлен метиловый спирт. И тоже