Манежной. Характер смертельного ранения, положение пистолета из которого предположительно был убит директор, а также записка на столе, сделанная, опять же предположительно, его рукой, свидетельствуют о совершении акта самоубийства.

— Что было в записке? — не утерпел и вставил Рудов, сидевший рядом, но смутившийся своего нетерпения и нарушения субординации, повернул голову к Афанасьеву и коротко бросил, — прошу извинить, сорвалось.

— Записка носила покаянный характер. В ней он просил прощения за то, что не разглядел предателя в рядах своих заместителей.

— Я полагаю, что он указал в записке фамилию? И это фамилия генерал-майора Вдовенко? Или я ошибаюсь? — нехорошо прищурился Афанасьев.

— Так точно! — немного удивился Костюченков. — Но как вы догадались?

— Не обязательно читать Дарью Донцову[97], чтобы догадаться о том, что только руководитель службы коменданта московского Кремля имеет в своем распоряжении все карты подземелий того района, — пояснил он ему.

— Мы объявили план перехвата, — встрял Тучков. — Надежд, конечно, мало. Наверняка он где-нибудь залег, но все же…

— Ладно. С этой гнидой разберемся. Рано или поздно он вынырнет. Меня сейчас больше волнуют его сообщники — непосредственные исполнители теракта, ведь не на собственном же горбу он перетаскал туда столько аммонала, — проворчал Афанасьев. — Кстати, а где у нас командующий Росгвардией — гАспАдин Золотцев?!

По тону, каким эти последние слова были произнесены, всем присутствующим стало ясно, что любимец всех трех президентов, начинавший свою карьеру с охраны криминальных авторитетов и служивший у них на побегушках, до последнего времени, вряд ли придется ко двору новой власти. С этими словами Валерий Васильевич снова нажал на кнопку селектора:

— Соедините меня с командующим Росгвардией, — попросил он все того же адъютанта-связиста и пока тот исчез с экрана, продолжил, обращаясь в зал с пояснением своих действий, — сейчас как никогда надо усилить меры по стабилизации народных масс, временно потерявших ориентиры, а значит легко подпадающие под чужое влияние.

— Товарищ генерал армии, разрешите обратиться?! — встал из задних рядов генерал-майор Конюшевский, руководитель пресс-службы министерства обороны и известный всей стране своими брифингами для прессы, посвященными событиями в Сирии.

— Слушаю вас, Игорь Евгеньевич, — ответил Афанасьев.

— Пока вы вели переговоры с американской стороной, мы тут, — он обвел руками все пространство зала, — разговаривали с товарищами генералами и пришли к однозначному мнению о том, что вам настоятельно и в срочном порядке необходимо выступить по телевидению с обращением к народу. Сейчас главное показать всем, что власть в стране имеется. Это успокоит народ и поможет избежать панических настроений.

— Я, пожалуй, соглашусь с вами, Игорь Евгеньевич. Правда, если честно сказать, я не мастак в делах подобного рода, да и опыты у меня никакого. Не могли бы вы, в качестве доброй услуги, в виде тезисов накидать основные вопросы предстоящего обращения?

— Да я, собственно говоря, уже набросал кое-что, — подхватил пресс-секретарь и засеменил по проходу к столу президиума, за которым сидели двое — сам Афанасьев и его заместитель Рудов. Передав листок, исписанный убористым, но разборчивым, как у гимназистки-отличницы почерком, он попятился назад, чем вызвал злые усмешки в зале, со стороны заматеревших на службе генералов. Тем временем на экране появилось слегка виноватое лицо адъютанта:

— Товарищ генерал армии, с командующим Росгвардией соединиться не удалось. Но на связи его статс-секретарь — генерал-полковник Нехороший.

— Так уж сразу и нехороший?! — усмехнулся Афанасьев. — Ну, давай.

Экран на мгновенье моргнул, а после высветил просторный, светлый кабинет. Драпировка стен под национальный триколор, и широченный стол в стиле барокко, уставленный письменными приборами, изготовленными из уральского малахита не дали сразу разглядеть утонувшего в мягком кресле лысого человечка.

— Генерал-полковник Нехороший, статс-секретарь командующего Росгвардией, — отрекомендовался он с таким надменным видом, как будто принимал у себя просителя, ходатайствующего о прибавке жалованья. Лицо Афанасьева исказила гримаса явного неудовольствия, но он сумел себя сдержать.

— Начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации — генерал армии Афанасьев, — в свою очередь представился он, вспоминая, что где-то уже видел эту образину.

— Вижу. Чем обязан? — поинтересовался тот с наглой ухмылочкой на гладком и ухоженном лице стареющей проститутки, не потерявшей надежду нравиться мужчинам преклонного возраста. Сознавая, что принадлежит к иному, чем Афанасьев ведомству, а значит никак ему не подчиненный, он не отказал себе в удовольствии потроллить высокопоставленного военного, чувствуя за собой широкую спину всесильного Золотцева. Понял это и сам Афанасьев, но решил пока не обострять отношения.

— Господин статс-секретарь, потрудитесь отыскать вашего командующего и пригласить его принять участие в телеконференции, — ледяным тоном высказал свою просьбу Афанасьев.

— Командующий, в данный момент не может с вами связаться. Но я могу ему передать вашу просьбу, — в тон ему ответил Нехороший.

— Товарищ генерал армии, разрешите мне побеседовать с этим субъектом? — встал со своего места Тучков.

— Ну что ж, попытайтесь, Николай Палыч, — пожал плечами Афанасьев и подвинулся, уступая свое место, чтобы служителю «конторы глубокого бурения» было удобней общаться, и его видела противоположная сторона.

— Ты узнаешь меня, гадкий?! — сразу решил он взять быка за рога.

— Я не гадкий, я — Нехороший, — пролепетал лысый человечек на той стороне, почуяв неложный испуг от типа в штатском, в глазах и решимости которого сразу прочитал свою незавидную участь на одной из ударных строек Сибири. По залу прошла волна усмешек.

— И с этим согласен, — скривил рот Тучков, а по залу опять прокатилось эхо злого веселья. — Шевели булками и тащи сюда свое начальство, да пошустрее там!

— Н-но, о-он, д-действительн не м-может п-подойти, — заикаясь, выдавил он, разом покрываясь холодной испариной.

— Это еще почему?! — сдвинул брови Тучков.

— Он временно невменяем, — уже перестав заикаться, но все же опустив очи долу, поведал статс-секретарь, из последних сил выгораживая непутевого шефа.

— Пьян, что ли?! — рыкнул в возмущении жандарм 21-века.

Нехороший, молча, кивнул головой. Все без исключения знали о пагубной привычке Золотцева, последствия от которой ему все всегда сходили с рук. Кто-то должен был положить предел этой вольнице. И этим кто-то, судя по всему, должен был стать новый правитель одной седьмой части суши. Афанасьев слегка отодвинув Тучкова в сторону и опять занял свое место:

— Командующий Росгвардией в период проведения массовых мероприятий общероссийского масштаба обязан находиться на своем рабочем месте и во вменяемом состоянии, — наставительно произнес он. — Кто из его замов находится в здании управления?

— Его первый заместитель, генерал-полковник, Виктор Николаевич Стрижаков, — проблеял Нехороший.

— Немедленно пригласите его на видеоконференцию, — сквозь зубы процедил Афанасьев. Нехороший быстро-быстро закивал и, подскочив словно мячик, пустился на поиски первого зама. Видимо он находился где-то неподалеку, потому что уже через полминуты, красный и запыхавшийся предстал пред Афанасьевым. Вид у него был растерянный