они собирались прибегнуть к более надежным мерам. Эти меры требовали возвращения в их родовое поместье, а следовательно — две недели пути в объезд Руферона, в который Кара направлялась с личным донесением главе отделения.

Она должна была прибыть в город через одиннадцать дней, но, учитывая смуту на почве конфликта между Хепрасом и Агруа, никто не стал бы устраивать поиски и сбиваться с ног, если бы она задержалась. Да и кто бы захотел искать? Господин Рортис, единственный, кому действительно было до нее хоть какое-то дело, знал, что Кара способна о себе позаботиться, а ее задержку объяснил бы внеплановой охотой на очередного некроманта-выскочку.

Какая ирония.

Какой позор.

Чтобы добраться до логова нечисти, следовало хоть как-то спрятать новое «приобретение» младшего Енкарты. Когда тот поставил ее перед фактом, что ему нужно нанести скрывающие печати, Кара была готова лично содрать с себя кожу, лишь бы только лишить некроманта «холста». Но что с ее готовности, когда ни ее воля, ни ее тело больше не принадлежали ей?

Младший Енкарта покрыл печатями ее плечи — едва ли не единственный участок на теле кроме лица и шеи, который не обезображивали шрамы от клыков и когтей. Сначала он попросил, а затем, когда она проигнорировала, — велел расстегнуть мундир и чуть спустить вниз, и при этом не переставал извиняться. Он все повторял: «Прости пожалуйста, но это необходимо, потерпи еще немного», — будто бы резал ее живьем или совершал какое-либо другое преступление. Конечно, нанесение печатей, скрывающих связь призванного и некроманта, не являлось чем-то разрешенным, но в сложившихся обстоятельствах поведение младшего Енкарты можно было назвать уважительным и даже обходительным. Пока он выводил линию за линией, от начала и до конца ее кожи касался только холодный, мокрый от чернил стержень, и не произошло ничего, что хоть как-то можно было отнести к посягательствам на честь и достоинство. Но разве от них еще что-то осталось?

Держать спину прямо, а подбородок высоко поднятым Каре во многом помогало то, что никто в Братстве и за ее пределами не знал, что именно произошло в тот проклятый день в поместье Далоран. Она жила ожиданием того дня, когда в ее руки попадет единственный свидетель и участник тех событий, и ее унижение, ее позор навсегда скроются в земле вместе с кровью вытекшей из горла ублюдка.

Но теперь на одного свидетеля стало больше. Еще один человек, реальный, живой, видел все ее поражения и падения, знал все ее грязные тайны и слабости, видел ее, как есть, внутри и снаружи. При мысли об этом Кару охватывал страх и непреодолимое желание наброситься на него и убить. Он ведь был так близко, протяни руку и схватишь — и в то же время совершенно недосягаемый. Единственное, в чем Кара находила утешение, это в том, что младший Енкарта сполна насладился проведенным в ее шкуре временем и обзавелся новым, ни с чем не сравнимым опытом.

С каждым закатом и рассветом все глубже осознавая ее нынешний статус и впадая во все большее мрачное отчаяние, Кара надеялась, что, возвав к силе исполинов, она вернет себе свободу. Ведь сам факт того, что какой-то мальчишка-некромант смог опорочить освященную душу, перечил всем законам бытия.

Но ее душа оказалась не так свята, как она считала, и опорочена давным давно: что без брони, что с броней, Кара больше не принадлежала себе. И младший Енкарта, наблюдая за ее жалкими потугами вернуть себе независимость, исполнялся воистину невыносимого сострадания. Кара чувствовал, как на ее горле затягиваются все новые и новые путы: не причини вреда Енкартам, не пытайся сбежать, не воплощай броню, не выдай их встречным патрулям. Некромант связывал ее приказами, как ноги норовящей убежать лошади, и все твердил, как ему жаль, и что он просит ее понимания. Как же она хотела, чтобы он прекратил этот фарс! Чтобы начал вести себя так, как полагается некроманту; чтобы перестал давать поводы ненавидеть его меньше, чем следовало.

И зачем только она бросилась на него, вместо того, чтобы попытаться сбежать?!

— 9 -

Возвращение в дом Фелиса вызывало смешанные чувства. С одной стороны сейчас для них не существовало более безопасного места. Больше Къярт не боялся, что пребывание здесь напомнит ему о его первых днях и прошлой жизни: время, проведенное в плену Аелитт, смазало эти воспоминания. Все дело было в том, что в глубине души, несмотря на всю отчаянность их затеи, Къярт начал верить, что они вернутся сюда только после того, как разберутся с Ордой — как им велела Ашша.

Она встретила их на пороге, перед этим продержав перед дверью, в которую Райз не единожды громко постучал. Он отказался заходить без приглашения, вероятно, памятуя о своих словах, что в этом доме хозяйка Ашша, и ей решать, кого и когда пускать.

— Прелестно, — удивление, появившееся на ее лице, когда она открыла дверь, скоро сменилось презрительной насмешкой. — Дохлый Райз притащил дохлого паладина.

— Тебе не кажется, что вменять «притаскивание» мертвецов нужно некроманту, а не мне?

— Еще скажи, что это все было идеей Къярта, — фыркнула она. Райз любезно улыбнулся в ответ. — Заходите уже. Хватит на пороге торчать.

Особняк был все тем же, разве что в нем царил такой же холод, как и снаружи, а Ашша ходила закутавшись в меховой плед.

— Что с отоплением? — спросил Къярт.

— А что со слугами? — Ашша недовольно зыркнула в его сторону. — Уже несколько месяцев как я здесь сама. Даже деревенских пришлось просить о помощи.

— Прости, метки были повреждены.

— Но теперь-то ты можешь все исправить?

— Да, конечно, я все сделаю.

Кости шести умертвий ждали его в лаборатории — лежали разобранные по мешкам. А Къярт уже и забыл, что мертвецов можно возвращать и без погружения в их прошлое, и едва не воспользовался печатью призыва души, но вовремя спохватился.

Къярт не хотел, чтобы Кара смотрела на то, как от его прикосновения груды костей собираются воедино; предпочел бы не видеть это презрение и ненависть во взгляде. Но та следовала за ним неумолимым роком.

— И чего вы явились? — спросила Ашша, когда умертвия один за одним прошествовали мимо поджавшей губы Кары и вышли из лаборатории.

— Нас почти полгода не было, а ты не проявишь и каплю гостеприимства? — полюбопытствовал в ответ Райз.

— Я же пустила вас в дом, чего тебе еще нужно?

Только произнеся эти слова, Ашша опомнилась и украдкой посмотрела на Къярта. Похоже, будучи долгое время предоставленна сама себе, она успела