– Держи. – Берестнев протянул автомобильную аптечку. – Сама разберёшься?

– Вполне.

31

Шмель всмотрелся в разбитое на трещины зеркало. Расплывчатый образ сложился из мозаики в одно целое, но всё равно выглядел уродливо искажённым. Выпученный глаз появился и уплыл в тень.

Шмель наложил на лицо полосу бинта, и та моментально промокла. Он сделал оборот полосой вокруг лба, завёл бинт снизу подбородка. Ещё одним витком перекрыл расцарапанную щёку.

Потрогав пальцами кожу, неожиданно осознал, что почти не чувствует прикосновений.

Очень похоже на то, как лицо немеет после зубного наркоза.

Подействовали грибы? Нормально…

Ну что ж, по крайней мере, нет никакого жжения и той боли, которая выворачивает мозги.

Он замотал переносицу и другую щёку. Когда бинт закончился, остались видны только глаза, рот и узкая щель под носом. Заправив обрывок бинта где-то на затылке, Шмель отвернулся от зеркала.

«Жр-а-а-а-ать…» – заурчало в животе.

Точно. Именно это я и собирался сделать, пока та девка…

Шмель снова зашёл на кухню. Остановился перед холодильником, тупо всматриваясь в его белую дверцу. Сделал ещё шаг, потянулся, чтобы взяться за ручку, и краем глаза вдруг заметил движение возле окна. Нервно хлопнул рукой по бедру – пусто, пистолета нет.

Развернулся в сторону мелькнувшей тени.

Занавеска…

Занавеска?

Да, всего лишь занавеска на окне.

Се-ра-я… Висит себе, колышется от сквозняка, словно грязная тряпка.

Он с раздражением хмыкнул, почесал через бинты щёку и опустился на табуретку.

Что-нибудь сожрать.

Сожрать… Сожрать…

Ещё движение, но теперь с другой стороны.

Что это?

Плавно колыхнулась стена. Шмель сосредоточенно всмотрелся в неё.

Глюки?

Потолок пошёл рябью, будто в воду бросили камень.

Они самые… Это грибы так чудят.

Шмель засопел. Опустил голову и обхватил её руками. Посидел немного.

Шорох.

Лёгкое поскрёбывание по чему-то деревянному, словно бы ногтями.

Что ещё?

Он поднял голову и прищурился.

Девка.

И даже замер от изумления. Девка?!

Та самая сучка. Вот она, стоит возле плиты.

Шмель скрипнул зубами.

Что она там делает?

Режет что-то на разделочном столе.

Жрать… Жрать…

Он тряхнул головой и посмотрел снова. Девчонка исчезла, растворилась в воздухе, будто её никогда и не было.

– Су-у-ка… – прошипел он. Потёр кулаком правый глаз и поднялся с табуретки. Прошёлся до разделочного стола.

В тарелке поблёскивают отбитые кругляши свинины.

Жрать… Жрать…

Он взял ошмёток сырого мяса. Посмотрел на него внимательно, сунул в рот и начал жевать. Чавкая, развернулся к окну и прищурился, глядя в просветы между решёткой и виноградной листвой. Дожевал, проглотил. Ладонью смазал с губы потёкшую слюну.

Движение слева, возле двери.

Шмель быстро повернулся. Опять та девка.

Теперь стоит возле выхода из кухни, прислонясь к дверному косяку. Игриво улыбается.

Шмель сделал к ней шаг. Остановился.

Девчонка неторопливо развернулась к нему спиной и встала в дверном проёме. Шагнула в сторону ножкой на высоком каблуке.

Хороша, сучка… Шмель снова скрипнул зубами.

Девка скользнула рукой по двери. Медленно выгнула спину и, шагнув ещё шире, расставила длинные стройные ноги. Оглянулась.

– Тва-а-арь!!!

Шмель зарычал, подхватил табуретку и с яростью бросил её в призрак. Табуретка с грохотом ударилась о дверной косяк, и видение пропало.

– С-с-с-с… – прошипел он, чувствуя, как в голове что-то поплыло. Качнулся, схватился за стол. Пошкрябал рукой бинты на щеке и вдруг обнаружил, что у него подрагивают пальцы.

Наркоманский тремор?

– С-с-с-с!!!

Он сильно, до хруста, сжал кулак. Распрямил пальцы и посмотрел ещё раз.

Стоят чётко на месте. Ровно и чётко, как у хорошего хирурга.

То-то же…

Шмель опустил руку.

Повернувшись, взглянул на тарелку с отбивными. Почесал пятернёй пузо. Шагнул и подхватил ещё один расплющенный кусок мяса. С жадностью отправил его в рот и начал жевать. Постоял так, мутным взглядом уставясь в крышку стола. Проглотил.

Краем глаза заметив слева мерцающий огонёк, повернул голову. Мобильник. Это он так мигает дежурным сигналом.

Шмель сгрёб телефон со стола, вызвал на экран список сохранённых контактов и ткнул толстым пальцем в один из них.

В тишине заунывно прозвучал гудок вызова.

Ещё один протяжный гудок. Соединили.

– Леночка? – Шмель скривил рот. – Это Юра.

Голос в трубке замурлыкал:

– Привет-привет, мой проказник…

– Меня слушай! – оборвал Шмель.

– Да, Юра.

– Я тебя, Леночка… в гости хочу позвать.

– Всегда готова.

Шмель засопел в трубку. Качнулся, переступая с ноги на ногу.

– Дачу мою помнишь?

– Ну да, конечно.