Мы ловили каждое его слово. Неожиданно девушка из Испанского театра протянула мне руку, я взял ее и инстинктивно прижал к своему пупку, как это много лет назад сделала моя мать.

Наверное, девушке из Испанского театра было страшно. Я же, по правде говоря, ощутил в своих жилах отвагу этой площади.

— Я родился здесь, в Саламанке, достаточно давно. Я бегал по этой площади в детстве, играл здесь с моими братьями. Я был счастливым, очень счастливым ребенком, я помню это, хотя прошло много лет. Когда я вырос, то стал работать и жить в соседнем городке Пеньяранда-де-Бракамонте. Девятого июля, когда Гражданская война уже закончилась, на станцию въехал поезд, груженный порохом, и от раскалившегося докрасна колеса произошел взрыв, разрушивший почти весь город. Это бедствие назвали «Пороховым складом», а я потерял руку и ногу.

Он сделал паузу. По-моему, вовремя для всех. Хотя в его рассказе не все сходилось: у пришельца руки и ноги были на месте.

Неожиданно он послал изображение моему дару. Почувствовав его приближение, я засомневался, принимать ли его, потому что мой дар был отключен, но пришелец ввел его сам.

Я как бы просматривал иллюстрации к его рассказу. Увидел последствия «Порохового склада», о котором он говорил. Увидел, как он идет на мессу в то жаркое июльское воскресенье, увидел поезд, приближающийся к станции, и страшный взрыв, унесший столько жизней. Я прижал руку девушки из театра к своей груди. Изображения, которые я видел, были ужасающими: тысячи ног, свисавших с деревьев, Множество разбросанных на километры рук. Много боли… И я увидел его таким, как он рассказывал, без ноги и без руки…

Но у того, кто рассказывал нам об этом, были руки и ноги. Я ничего не мог понять. Неужели он манипулирует моими образами?

— Ты все видел, верно? — спросил он меня. — Но пережить это гораздо страшнее, чем вспоминать. Моя жизнь изменилась. Я думал, она больше никогда не будет такой, какой я ее себе представлял, пока армия не прислала к нам военнопленных, чтобы восстановить городок. И я познакомился с ней. Посмотри на нее, — сказал он.

Я увидел его первую встречу с красивой девочкой с каштановыми волосами. Она была гораздо моложе него. Мне показалось, ей было лет десять-пятнадцать. Невероятно, но она без внутреннего содрогания смотрела на него, на его культи, и между ними постепенно зарождалось сильное чувство. Это воспоминание было настолько ярким и волнующим, что у меня не осталось никаких сомнений: это самое глубокое переживание в его жизни.

— Мы прожили вместе пятьдесят лет. Моя смерть… — пришелец сделал паузу. — Она была очень мирной, я ее почти не помню и не могу тебе послать.

Его смерть. Он говорил о смерти так, словно она была реальной. Но он был жив. Похоже, девушке из театра так же, как и мне, хотелось что-то спросить. Но мы не решались, мы знали: то, о чем он говорит, выходит за рамки нашего понимания, и своими вопросами мы только обнаружим свое невежество.

— Вероятно, вы задавали себе вопрос о том, что будет после смерти, да? — спросил пришелец, не меняя тональности повествования.

Мы согласно кивнули, понимая, что это скорее риторический вопрос.

— Будет… Другая жизнь.

Мое сердце, мое дыхание и мой желудок затрепетали. Этот пришелец открывал нам тайну, которую хотелось знать всем: что нас ожидает после жизни, что нам готовит смерть.

— Когда умираешь на этой планете, переселяешься на другую… Там, откуда я прибыл, Землю называют второй планетой. — Увидев наши зачарованные лица, он улыбнулся. — Да, как вы догадались, существует и первая планета, ваша нынешняя жизнь является второй по счету.

Я глубоко вздохнул, девушка тоже. Пришелец не дал нам передышки.

— На третьей планете жизнь счастливее, чем на второй, а на второй счастливее, чем на первой. Каждая смерть переносит нас на более приятную планету, независимо от предыдущей жизни. Не важно, какую жизнь ты вел, просто ты должен завершить некий круг. Можно быть разбойником на второй планете и князем на третьей. Главное, что жизнь на каждой последующей планете всегда бывает более счастливой и полной, всегда несет в себе больше любви.

Именно в этот момент я подумал, что он лжет, непременно лжет. Планеты, куда попадаешь после смерти. Это не имело смысла, было безумием.

— Есть шесть планет, — продолжал он. — Шесть жизней. Начиная с четвертой планеты, тебя наделяют «дарами». На четвертой планете ты получаешь необычный дар, с помощью которого можно узнать эмоциональное состояние другого человека, только посмотрев на него. Ты мгновенно видишь его самое приятное и самое неприятное воспоминание, а также двенадцать промежуточных.

На пятой планете ты получаешь новый дар. Он заключается в том, что ты помнишь о жизни на каждой из предыдущих четырех планет. И можешь выбирать, оставаться ли тебе на пятой или же отправиться прямо на шестую. Очень важно иметь возможность выбора. Одни, узнав, что на шестой планете будет лучше, сразу же кончают жизнь самоубийством, другие хотят во всей полноте прожить свою пятую жизнь.

Он снова сделал паузу. Несколько раз встряхнул головой. Я оцепенел. Насколько я понял, у меня был дар, которым наделяют на четвертой планете, но, по словам пришельца, я жил на второй. Я ничего не понимал. Угадав мои чувства, он улыбнулся.

— Порой природа дает осечку, и кто-то со второй, первой или третьей планеты получает дар по ошибке. Некоторые земляне могут получить способность разбираться в людях. Со мной случилось вот что: прибыв на третью планету, я узнал, что уже прожил две жизни и мне остается еще три. — Он вдохнул и выдохнул. — Порой очень сложно обладать полученным по ошибке даром.

Он посмотрел на меня, а я на него.

— С тех пор как много лет назад я во второй раз умер, я тоскую по той, что была моей женой. Когда я очнулся на третьей необычной планете, над которой висят пятиугольные светила и идут красные дожди, я понял, что моя жена жива, потому что получил по ошибке дар помнить предыдущие жизни. Я быстро проживал жизнь за жизнью, потому что мечтал сюда вернуться. Во вторую жизнь. Я почему-то знал, что получу эту возможность на шестой планете… Так оно и случилось. На шестой планете выбираешь между неизвестностью и возвращением на любую предыдущую планету. Никто никогда не возвращался назад, все устремлялись в неизвестность. Кроме меня. Я знал, что моя жена по-прежнему жива, что ей исполнилось почти сто девять лет, но она приходит каждый день на эту площадь, которую любит больше всего на свете.

Я заметил, что, пока он говорил, он не отрывал глаз от площади, ища свою любимую. Заметил, что он смотрел на всех старушек, с трудом ковылявших по площади. Он искал ее, надеялся найти.

Не зная, что сказать, мы с девушкой обменялись взглядами.

Клянусь вам, я ему поверил. Что думала она, я не знаю.

— А что бывает после шестой планеты? — наконец спросила девушка.

Он улыбнулся.

— Этого не знает никто, так же, как вы не знаете, что будет после этой жизни. — Он снова улыбнулся. — Меняются планеты, проходят жизни, но в результате нас ожидает та же неизвестность.