Договариваемся, что часть денег из семиста рублей Петрухи Вано берёт на ставку, а завтра скажет, есть кто желающий поставить на Францию в полуфинале и на ФРГ в финале. Даю телефон райкома. У меня в кабинете городской телефон стоит. Я вообще, кабинет этот оставлю только для себя, когда Женёк уедет. Женщины мои пусть в общем большом сидят. «Можно ещё перегородки поставить», — подсказывает подсознание. Тьфу, не о том думаю сейчас, надо как-то увести выпивших афганцев отсюда. Вроде и недолго общались, а изменения в диспозиции есть. Нет Петьки, он к своей милой побежал радостью делиться.

— Всё разрулили. Долг жуликов этих вот этот мужчина у нас перекупил, — говорю я парням. Сотка на пропой. Есть варианты, куда завалиться отметить восстановление справедливости? — громко спрашиваю своих спутников, игнорируя местных игровых.

— Что, даже в морду никому не сунем? — разочарованно спрашивает один из моих парней.

— Сука, сука, сука, — слышим вдруг мы Петькин голос на улице.

Вопрос с битьём морды снят, а может просто перенесён. Ведь на улице Петьку пинают два мужика. Ой, зря они это делают.

— Кто такие? Чего вдвоём напали на парня? — Илья на весу держит одного за куртку, второй с разбитой рожей стонет в пыли Николаевки. Первого, разумеется, тоже тумаками не обделили.

— Я к Гале, … а она там с этими двумя! — чуть не ревёт Петька, не замечая своей разбитой физиономии.

— Да мы ей заплатили, … тут этот пришёл, расплакался и убежал, и давалка эта за ним! А деньги наши уже взяла!

— Прости Петька, только что узнал, чем твоя девушка на жизнь зарабатывает, — говорю я.

— Ты на смене должен быть, — раздается женский голос из-за высокого глухого забора, и калитка закрывается, судя по металлическому звяку, на засов.

— Ох, и Санта Барбара тут, — вздыхаю я.

И тут же себя опять ругаю, до «Санта Барбары» на экранах телевизора ещё далеко. Хотя в США вроде этот сериал уже идёт. Скажу, слышал о нём от кого-то в Дании. Да кто меня спросит?

— Петька, твои деньги я забрал. И сотку сверху на пропой. Идём, зальём твоё горе, — говорю я вслух.

Побитых сластолюбцев бросили и стали обсуждать куда податься? Время ещё не позднее, мест много, но со спиртным сейчас, в период сухого закона, проблемы. Многие бары отказались от спиртного совсем.

— Толя, вы чего тут трётесь? — вдруг слышу голос выходящего из ворот дома Вано.

— Решаем куда поехать, горе этому несчастному залить, — говорю правду я. — Не знаю, где можно посидеть компанией, нас восемь человек. Так, чтобы со спиртным.

— Восемь? Садитесь, до «Севера» вас довезу, и столик организую, — вдруг предлагает Вано.

«Север» — это ресторан козырный у нас в городе. Отличное место, кстати. Вано с неизвестным мне товарищем приехал на двух семёрках, как раз восемь пассажиров влезли. Я еду с Петькой и Ильёй, и с хорошо выпившим парнем по кличке «моряк», имени которого не знаю. Илья, разумеется, садится на переднее сиденье, сел бы на заднее, нам бы было очень кисло из-за тесноты. Здоровый лось он.

— Это что, ваша компашка? — запускает удочку Вано. — Здоровые парни. Боксеры? И толпа приличная.

Я бы правду не сказал, не нравится мне интерес блатного к нам, но Илюха — простой парень, раскалывается сразу:

— Афганцы мы, а надо больше человек собрать, можем и больше. Вон Толя только позвал, и больше сотни человек к райкому приехало! Во менты тогда забегали в панике!

— Точно! Толяныч — красава, за тебя порвём кого хошь, — неожиданно подтверждает «моряк».

— Это в прошлом году? — подал голос Вано. — Ну, слышал что-то. И чего, ментов с пушками не испугались? А пристрелили бы?

— Ты думаешь, мы никого на войне не убивали? Напугать хочешь? — лезет в бочку «моряк».

— Моряк, не бузи, — тихо прошу я.

— Толян, молчу! Но, если что — скажи! — уважительно затыкается наш четвертый пассажир.

— Там не так всё было. Я человек новый в горкоме был, а дело мне поручили важное. Ещё и возраст мой мешал — всерьёз не воспринимали мои инициативы. Пришлось позвать ребят — боксеров, да комсомольцев, для поддержки на голосовании, ну и афганцев. Зато всё сразу утвердили, — стараюсь снять с себя лавры мафиози перед вором.

— Слышал я про тот случай, человек триста собралось, в городе потом месяц шептались об этом, — признал наш водитель.

— Толяныч, а когда у нас будет «Союз афганцев»?! — опять раскрыл рот «моряк». — Ну как тот, что ты в Норильске открыл.

— Сорян, братуха, я рассказал. И про льготы, и про помощь семьям погибших, — повинился Илюха.

— Будет, скоро уже. Сейчас с конференцией по МЖК разберусь и займусь Союзом. Времена сейчас меняются, хватит в подполье сидеть, — обещаю я.

— Ты только скажи когда, — сопит «моряк», кажется, засыпая.

Поспать ему не удалось — доехали без пробок до ресторана минут за десять, не больше. Выходим из машины. Парни отошли покурить, а я пытаюсь понять, что делать с Петькой? Вид у того такой истерично-убитый, что, кажется, руки на себя наложит. Отрешился от всего, взгляд, бессмысленно шарящий по сторонам. В глаза вообще никому не смотрит. Ну не психолог я, и «гештальфу» эту не знаю, как закрыть. Значит, будем закрывать, как умеем. Пьянка, беспорядочный секс с разными доступными, а, возможно, продажными, женщинами. И драку бы хорошо замутить.

— Порядок, парни, столики вам сдвинут сейчас. У оркестра, правда, но зато танцпол весь на виду будет. С бухлом тоже всё заряжено, только плати, — говорит нам вскоре вернувшийся Вано, и тормозит меня на входе: — Грамотно ты делаешь, я и сам в тебе ошибся поначалу, думал пацан пацаном, а ты серьёзный малый. Я в твои годы куда как пожиже выглядел, — жмёт руку он мне на прощанье.

«Я и в твои годы, надеюсь, буду лучше жить», — думаю я про себя, заходя в ресторан.

Столики действительно уже сдвинуты, парни рассаживаются, и я вижу, что третий пункт про драку, возможно, станет первым в сегодняшней программе!

Глава 16

Петру на повышенных тонах выговаривает что-то один из посетителей ресторана — широкоплечий военный. Вот он хватает долговязого Петьку за