– Что ты сделал? – спросила Кеннеди, возмущенная тем, что Харли действовал за ее спиной.

– Я отправился туда, чтобы поговорить с его сэнсэем. После схватки с ним я почувствовал: что-то не так.

Кеннеди попросила взглядом помощи у Стэнсфилда.

– Он не имел права так поступать. Это мой рекрут. Я почти два года потратила на его подготовку и не оставила ни единого следа. Никто в его прошлой жизни не знает, что мы проявили к нему интерес.

– И никто ничего не знает сейчас, – небрежно сказал Харли.

– Неужели… и как же ты представился?

– Я сказал, что работаю тренером в Ричмонде, что провел одну схватку с парнем по имени Рэпп и что он произвел на меня большое впечатление. Я попросил сэнсэя сказать, что он о нем думает.

– И?.. – спросил неожиданно заинтересовавшийся Льюис.

– Парень не прошел тест на доверие. Сэнсэй сказал, что он появился три месяца назад и сказал, что у него практически нет опыта. Однако через полтора месяца он победил всех учеников, кроме самого сэнсэя, использовав удушающие захваты.

– Бразильское джиу-джитсу? – спросил Льюис.

– Да… но откуда ты знаешь?

– Я видел, как он сегодня разобрался с Виктором. Этот стиль трудно не узнать.

– Итак, он появляется здесь и почти побеждает меня, затем ломает локоть Виктору… я говорю вам, этот парень не тот, за кого себя выдает.

Терпение Стэнсфилда подходило к концу.

– Давай конкретнее.

– Я не уверен, но что-то здесь не так.

– Что… ты думаешь, он осведомитель… шпион? – насмешливо спросила Кеннеди.

– Я не уверен. Просто хочу сказать, что он не прошел проверку на вшивость. Нельзя так быстро стать мастером.

Кеннеди посмотрела на Стэнсфилда.

– Давайте перейдем к делу. Он не нравится Харли, потому что Рэпп – мой рекрут. – Она откинулась на спинку стула и скрестила на груди руки. – Он женоненавистник.

– Мне не нравится Рэпп, потому что я не знаю, кто он такой. А о тех парнях, которых мы отбираем, мы должны знать все. Вот почему необходима военная служба. Только так мы можем выяснить, чем они занимались в течение четырех лет.

– И что это нам принесло, Стэн? – парировала Кеннеди. – У нас нет ни одного подготовленного оперативника, хотя прошло уже почти два года.

– Мне прекрасно известно, что у нас пока нет положительного результата. И я говорю это с горечью, но не намерен форсировать события и все испортить.

– Стэн, что тебя не устраивает в Рэппе? – спокойно спросил Льюис.

Харли ответил после некоторых раздумий:

– Я не могу сказать ничего определенного. Скорее, интуиция. И она мне подсказывает, что он нам не подходит.

– А ты знаешь, как это объясняю я? – спросила Кеннеди. – Две причины. Во-первых… я думаю, тут дело в контроле. Ты не можешь смириться с тем фактом, что его нашел кто-то другой. И, во-вторых… ты ощущаешь угрозу.

– Что? – На лице Харли появилось недоумение.

– Ты – это он. Он – тот человек, которым ты был сорок лет назад, и тебе до смерти страшно.

Стэн презрительно покачал головой.

– Какая чушь.

– Неужели?.. Ну я могу сказать то же самое про твою интуицию. Это чушь. Ты всерьез считаешь, что его нам подставила Организация освобождения Палестины двадцать три года назад, в округе Колумбия, вырастила как католика и отправила в Сиракузы играть в лакросс? Или ты думаешь, что его завербовал КГБ еще до распада Советского Союза, и теперь он – оперативник, действующий под глубоким прикрытием? Смешно. – Кеннеди отбросила нелепую идею взмахом правой руки. – Ты хватаешься за соломинку.

Секунд пять все молчали, осмысливая агрессивный выпад Айрин.

– Она дело говорит, – наконец, сказал Льюис, отодвинул стул и встал. – Я бы хотел показать вам кое-что. До того, как появились вы, я поговорил с ним. Думаю, наша беседа покажется вам интересной. – Психолог подошел к контрольной панели системы наблюдения и нажал несколько кнопок.

На экране появилось черно-белое изображение Митча Рэппа. Он сидел в кабинете первого этажа. Из динамиков доносился голос Льюиса. Доктор находился справа от камеры, и его не было видно.

– Сегодня все получилось неудачно.

Рэпп несколько секунд сидел неподвижно, а потом кивнул.

– Ты чувствуешь себя не лучшим образом из-за того, что сделал с Виктором?

На этот раз Рэпп ответил далеко не сразу.

– Мы все здесь взрослые люди.

– Значит, ты не чувствуешь раскаяния?

– Я бы хотел, чтобы этого не случилось, но Виктор – не самый достойный человек.

– Понятно. А могло так быть, что ты сломал ему руку намеренно?

– Намеренно – слишком сильное слово. Мы проводили схватку, и одно следовало из другого.

– Ты сломал ему руку прежде, чем он успел постучать по мату.

– Я не уверен, что он стал бы стучать.

– Тебя могут за это исключить.

– Почему?

– Сержант Смит думает, что ты намеренно сломал Виктору руку.

– Не думаю, что это было бы честно. Никто не говорил нам, какие приемы можно применять, а какие – нет. Нас предупредили, что нельзя трогать голову и пах. Вот и всё.

– Если ты намеренно сломал руку другому рекруту, это дает все основания для исключения.

Рэпп довольно долго смотрел в пол.

– Мне не нравится играть в эти игры.

– Игры?

– Да… игры.

– Что ты имеешь в виду?

– Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю.

– Я не уверен.

– Та папка, которая несколько дней назад лежала на вашем письменном столе. – Рэпп указал на пустую поверхность. – Папка с моим именем.

– И что?

– Вы меня проверяли.

– Неужели?

– Да, – небрежно сказал Рэпп. – Я видел, что вы записываете то, что здесь происходит. И все изучаете. – Митч указал на письменный стол. – Вы не из тех парней, кто оставит на столе важные документы без веской на то причины. Не сомневаюсь, что здесь ведется аудио- и видеозапись. – Рэпп кивнул в сторону книжных полок и светильника в потолке. – Когда вы назначили мне встречу несколько дней назад и я сидел и ждал вас в течение пятнадцати минут, вы почти наверняка находились наверху или в подвале и наблюдали за мной. Проверяли, попытаюсь ли я открыть папку и прочитать, что там написано.

Они услышали, как Льюис откашлялся.

– Даже если это и так, я не вижу причин ломать руку Виктору.

– А я не сказал, что на то была причина. Я сказал, что вы играете с нами в игры. Оставляете папки на столе, говорите, что существуют правила, а потом позволяете Виктору их нарушать. Вы ведь сами находились в амбаре – какое право имел Виктор бить Фреда в лицо?