«Камнем Энея таким поразил по бедру, где крутая

Лядвея ходит в бедре по составу, зовомому чашкой;

Чашку удар раздробил, разорвал и бедерные жилы,

Сорвал и кожу камень жестокий. Герой пораженный

Пал на колено вперед; и, колеблясь, могучей рукою

В дол упирался, и взор его черная ночь осенила».

Однако Энею, несмотря на открытый перелом коленного сустава, удалось избежать смерти: на помощь пришла его мать, Афродита, и понесла прочь из битвы, подальше от поразившего Энея камнем Диомеда, как раньше спасла Париса от рассвирепевшего Менелая. Но в этот раз досталось и Афродите: развоевавшийся Диомед ударил ее копьем и ранил в ладонь. Бедняжка, залившись слезами, унеслась с поля битвы; раненого Энея прикрыл Аполлон, но Диомед атаковал и его, в ярости нападая раз за разом, и отступил от бога только тогда, когда тот на него прикрикнул:

«Вспомни себя, отступи и не мысли равняться с богами,

Гордый Тидид! никогда меж собою не будет подобно

Племя бессмертных богов и по праху влачащихся смертных!»

Впрочем, это не помешало Диомеду чуть погодя, с помощью богини Афины, ранить самого Ареса, засадив ему копьем в пах,

«…и взревел Арей меднобронный

Страшно, как будто бы девять иль десять воскликнули тысяч

Сильных мужей на войне, зачинающих ярую битву».

В этих образах богов, лезущих в бой между смертными, получающих раны, рыдающих и ревущих, мы можем увидеть пресловутое очеловечивание сверхъестественного, характерное для античного мифа, или эффектный художественный ход, добавляющий увлекательности сюжету, а можем — метафору, подчеркивающую ужас войны, заставляющей страдать основы самого мироздания.

Вообще Гомер как классический повествователь подчеркнуто отстранен от оценки событий; он рассказывает историю, но, при всей яркой эмоциональности языка, не высказывает прямо своего личного отношения к событиям и героям. Однако сама эта объективная остраненность многозначительна.

В «Илиаде» герои — все: и троянцы, и греки. Они равно доблестны, равно страдают; они бывают жестоки или милосердны вне зависимости от того, на чьей стороне участвуют в битве. Автор не отказывает троянцам в героизме и не идеализирует ахейцев, даже лучших из них, даже вождей; он не дает оценок, но рассказывает достаточно, чтобы оценку мог дать читатель, как, например, в этом эпизоде с убийством пленного:

Ноги его обхватил и воскликнул Адраст, умоляя:

«Даруй мне жизнь, о Атрид, и получишь ты выкуп достойный! <…>»

Так говорил — и уже преклонял Менелаево сердце <…>

как вдруг Агамемнон,

В встречу бегущий, предстал и грозно вскричал Менелаю:

«Слабый душой Менелай, ко троянцам ли ныне ты столько

Жалостлив? Дело прекрасное сделали эти троянцы

В доме твоем! Чтоб никто не избег от погибели черной

И от нашей руки; ни младенец, которого матерь

Носит в утробе своей, чтоб и он не избег! да погибнут

В Трое живущие все и лишенные гроба исчезнут!

Так говорящий, герой отвратил помышление брата,

Правду ему говоря; Менелай светлокудрый Адраста

Молча рукой оттолкнул; и ему Агамемнон в утро6у

Пику вонзил; опрокинулся он, и мужей повелитель,

Ставши ногою на перси, вонзенную пику исторгнул».

Крупный план повествования и эпическая подробность, часто сбивающие темп, особенно в сценах сражений, позволяют очеловечить и живых, и погибших; мы видим не только сошедшихся в яростной схватке бойцов, но, прежде всего, живых людей, смерть каждого из которых несет горе утраты:

«После пошел он на Ксанфа и Фоона, двух Фенопидов,

Фенопса поздних сынов; разрушаемый старостью скорбной,

Он не имел уже сына, кому бы стяжанья оставить.

Их Диомед повергнул и сладкую жизнь у несчастных

Братьев похитил; отцу же — и слезы, и мрачные скорби

Старцу оставил: детей, возвратившихся с брани кровавой,

Он не обнял; наследство его разделили чужие».

Здесь неважно, убиты в бою греки или троянцы; скорбь одинокого, лишившегося сыновей старика не зависит от рода и племени.

Стремление к детальному повествованию подарило нам еще один, чрезвычайно значительный эпизод. Все тот же Диомед, подвигам которого посвящена отдельная песнь, съехался на колесницах с неким Главком, сражавшимся на стороне Трои, и перед тем, как начать метать копья, поинтересовался именем и происхождением оппонента. Герои поделились друг с другом пространной историей своих родословных и выяснилось, что когда-то дружили домами их деды. Копья тут же воткнулись в песок; Главк с Диомедом сошли с колесниц, обменялись доспехами и дали слово, что не станут сражаться друг с другом. Запомним этот момент: оказалось, что есть вещи важнее войны, и частное — выше общественного. В следующих частях нашей книги мы встретим культуру, где подобное было решительно невозможно. Но в гомеровскую эпоху война еще не приобрела значения культа, не стала основой системы общественных ценностей, и военные подвиги воспеваются в «Илиаде» в степени ничуть не более превосходной, чем труд землепашцев, мореходов или ремесленников.

Но вернемся на поле боя: там троянцы успешно противостоят превосходящим силам ахейцев, а Гектор, не видя среди греков Ахилла, громогласно воодушевляет своих воинов:

«Конники Трои, вперед! не давайте вы бранного поля

Гордым ахейцам; их груди не камень, тела не железо,

Чтобы меди удары, пронзающей тело, ничтожить.

Днесь и Пелид не воинствует, сын лепокудрой Фетиды:

Он пред судами гнев, сокрушительный сердцу, питает».

Клонящийся к вечеру день завершается поединком Гектора и Аякса, закончившимся вничью, и ночь разводит врагов в стороны. Противники договариваются о передышке, чтобы похоронить мертвых, а потом:

«…и заратуем снова, пока уже демон

Нас не разлучит, одним иль другим даровавши победу».

Греки используют передышку еще и для того, чтобы предусмотрительно и поспешно возвести деревянные стены вокруг своего лагеря и выкопать ров. Не зря: Зевс строго запрещает богам помогать любой из сторон, и очень скоро оказывается, что без содействия Афины и Геры, а самое главное — без участия Ахилла дела идут плохо. Поймавшие кураж троянские копьеносцы усиливают яростный натиск, Гектор сеет смерть в ахейских рядах; Диомед и другие вожди и герои сражаются храбро, но троянцы теснят и прижимают греков к стенам их лагеря. Начинается бегство. Дольше всех обороняются, защищая друг друга, могучий силой и духом Аякс Теламонид со своим