– А в соседнем посёлке четыре дома сожгли, – окончательно решил доконать мэра ещё кто-то. – Хозяин жёг мусор в огороде, день выдался ветреный, огонь на забор перекинулся, с забора на сарай, оттуда на веранду, а по забору пошёл на другие участки гулять. И вместо четырёх домов одни печные трубы остались.

– В самом деле! – подытожила Маринка. – Надоело жить в дыму на этом незаживающем пепелище.

– Надоело на этом, катитесь на другое! Сами виноваты: не бросайте в огонь то, чего жечь нельзя. Бутылки пластиковые где-то в Питере должны принимать: вот съездили и узнали бы, вместо того, чтобы властям нервы мотать.

– Нам делать нечего, как бутылки возить.

– А чего вам ещё-то делать? – хохотнул мэр. – Мужей у вас нет, вот и занялись бы хоть чем-то полезным. А то фантазии хоть отбавляй. У нас подстанцию с восьмидесятых годов не могут отремонтировать, а вам уже завод новый подавай. Думаете, что от рационального использования мусора все богаче станете? Да Россия всю Европу газом снабжает, а своё население как катилось за черту бедности, так и скатилось за черту нищеты. Надо же, на пластиковых бутылках разбогатеть захотели!

– Да мы-то не захотели. Это же Вы нам только что предложили бутылки в Петербург возить…

– Вот правильно раньше бабам учиться не разрешали. Вам теперь, конечно, и мусор жечь не захочется при такой образованности-то. Э-хе-хе, не умеют у нас женщины быть женщинами. Настоящая женщина должна быть легкомысленной и туповатой, вот как маркиза де Помпадур. А вы своей активной гражданской позицией только лишаете себя женского шарма.

– Вы думаете, что мы не хотим быть тупыми дурами, чтобы мужики рядом с нами себя эйнштейнами чувствовали? – возмутилась Маринка. – Да я, например, очень хочу такой быть. Но вы же тогда всю страну пропьёте или распродадите, распылите на все четыре стороны. Вам же на всё наплевать.

– А я-то здесь при чём? – выкатил глаза Арнольд.

– Да-а, как не было у нас порядка, так и не будет, должно быть, никогда, – вздохнул Рожнов. – Я видел, как финны депо строили в соседнем районе: оборудование приходит, они аккуратненько ящики разбирают, гвозди и скобы вытаскивают, распрямляют, всё это убирают на хранение для отправки другого груза. Электроды сжигают почти до самого основания, а не как у нас в два-три вершка уже выбрасывают. Ничего у них на земле не валяется. А на наших предприятиях груз так об землю шмякнут, что ящики разлетятся вдребезги, потом эти доски валяются под дождём, гниют, народ ходит, ноги ломает об них, обувь рвёт. Повсюду ржавые погнутые гвозди торчат, жестяные накладки, скобы, проволока. Цветные металлы хоть подобрали, даже содрали там, где они нужны, а так ничего у нас не берегут. Меня в детстве немцы в плен гоняли, и в Германии я у одного зажиточного крестьянина работал. Он меня научил из прошлогодних листьев и травы делать великолепную садовую землю. До сих пор пригодилась мне эта наука, а ведь другие и без того свои тощие сбережения тратят на навоз и торф. Хотя можно с пользой употребить в хозяйстве, что у нас под ногами валяется и сжигается. Вот древесину сжигаем, а где такое ещё есть? В Европе попробуй так жечь деревья, тебя в сумасшедший дом сразу заберут, потому что не может психически здоровый человек к окружающей природе, частью которой он сам является, подобным образом относиться. Древесина – это стратегически важный сырьевой ресурс, приравненный к нефти и газу. А наш лес вырубается, сжигается или продаётся за бесценок. Каждый год казна теряет десятки миллиардов рублей! К тому же дерево – удивительный материал, пластичный и живой, многозначный и символичный: от древа познания до креста Распятия. Первейший подручный строительный материал русских мастеров: из него и языческих идолов вырезали, и иконы, и наличники на окнах. Все наши народные промыслы что без дерева делали бы? А игрушка Сергиева Посада, а хохломская красочная посуда, а матрёшка? Вот сколько всего может дать дерево человеку. Только человеку для этого надо достичь какого-то определённого уровня понимания и развития.

– Это всё коммуняки виноваты, – сделал «открытие» бывший завхоз школы Василий Филиппович. – Они, падлы, нас скурвили: объявили всё общим, отучили народ от родной земли, отлучили нас от своей страны, как от церкви, вот мы и не могём никак стать её настоящими хозяевами.

– Конечно, – констатировал дед Рожнов: – Хозяйство вести – не жопой трясти.

– Надо депутатам каким-нибудь написать, – предложила Ольга Павловна. – Кто у нас депутат-то? За кого мы голосовали, я уж и забыла?

– Нашла кого вспомнить! Он уж второй год в Испании живёт… с рабочим визитом.

– Ну-ну, – криво усмехнулся Арнольд Тимофеевич и покачал головой. – Вы, ей-богу, как дети. Станут депутаты вашим мусором заниматься.

– Надо не депутатам, а в какой-нибудь экологический комитет обратиться.

– Господи, сколько комитетов развелось с министерствами, а за чистотой и порядком следить некому стало! – ужаснулась какая-то бабулька. – Пруд пруди всяких контор по защите окружающей среды. Развели всяких экологов да эпидемиологов, а толку-то никакого от сволочей.

– Вот и подай идею нашему правительству. Сделают должность министра чистоты. Ну и министерство к нему, естественно, человек этак в пятьсот… тысяч разных чиновников. Они грязи ещё больше разведут: одной бумаги на всякие постановления да приказы изведут тонны.

– Остряки, мать вашу!

– А как бы нам вернуть дворников, а то у нас все дворники от безденежья разбежались, – вежливо спросил мэра дед Рожнов. – Чего на их зарплатах можно сэкономить, какая государственной казне выгода, если мы все вместе взятые получаем меньше, чем какой-нибудь чиновник средней руки? Вот сократили бы парочку чинушей, и была бы ощутимая экономия, а на дворниках-то чего можно сэкономить? На их зарплаты даже в Сочи не съездишь, не говоря уж про Канары. Я к тому говорю, что по телевизору нас всё террористами пугают, а я так думаю, что не от терроризма мы погибнем, а от грязи. Ведь грязь такая, что и террористы в ней увязнут! Или катаклизмами пугают, сказки рассказывают, что скоро Петербург под воду уйдёт, а показали наводнение в Европе, и все заметили, что у них там на воде никакого мусора не плавает. Вода чистая, хоть пей, и клочка мусора на ней не увидишь. А у нас что? И как самим-то не противно!

– Так они же не такие богатые, как мы, – вздохнула Ольга Павловна. – У них, говорят, даже туалетная бумага пронумерована, чтобы расход можно было отслеживать, кто и сколько кусочков израсходовал не по делу. А у нас чистую берёзу сжигают за милую душу кубометрами под видом мусора и отходов. Какая-нибудь тварюга в засуху окурок выбросит в окно автомобиля, и лес выгорает гектарами, но поджигателей даже не ищут. А у них такого изобилия нет, всё на весь золота. Мы их дикарями считаем, что у них нельзя так с лесом обращаться. Они как раз нас назовут опасными для планеты созданиями, которым ничего не жаль из того, чем все другие народы дорожат. Они даже мусором дорожат, дают ему новую жизнь, так сказать…

– Чтобы не было мусора, не надо мусорить, – глубокомысленно перебил мэр.