– Да, ваше величество, – согласился врач. – Она ждет вас в смотровой.

– Что сказал врач? – спросила Кэтрин, когда Зейн вернулся к ней. Хотя ей не нужно было слышать это, она уже догадалась обо всем сама, когда доктор сообщил ей, что вначале он должен сообщить обо всем шейху. И вот уже минут двадцать она сидела на кровати, пытаясь понять, что же теперь будет.

Зейн присел рядом, обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.

– По всей видимости, ты подаришь мне наследника, Кэтрин.

Кэт была так удивлена, услышав в его голосе нежность, что начала паниковать.

– Ты не сердишься? – спросила она, едва не плача.

– Нет. А ты?

Покачав головой, Кэт смахнула слезу рукой.

– Нет, я… – Она замешкалась, подбирая слово. Однако это было трудно сделать, слишком много чувств обуревало ее в этот момент: смятение, изумление, радость, страх. – Я не сердита. Я, скорее, рада, – добавила она. – Но это будет непросто. Что… что нам теперь делать?

Ей не показалось – Зейн сказал, что ребенок станет его наследником. Но что это означает? Неужели она останется в Нарабии? Вообще, Кэт не сомневалась, что ей будет несложно распрощаться с жизнью в Кембридже. После всего, что произошло, ей будет трудно вернуться к тому скучному, унылому существованию, которое она вела там. Здесь у нее уже есть подруга в лице Касии, и она куда более близка ей, чем все коллеги, с которыми она ходила обедать, пила кофе и посещала театр за последние годы. Что же до академических успехов, она только рада остаться в Нарабии и получше раскрыть ее секреты и загадки. Вот только теперь она мать ребенка шейха – какая жизнь ее ожидает? Сумеет ли она жить во дворце, так близко к Зейну, сумеет ли позабыть о своих чувствах к нему? Просить большего она не осмелится: ведь он ясно дал понять, что не намерен продолжать их кратковременную интрижку. Да и не сумеет она принять от него больше, зная, что он делает это только из чувства долга.

Зейн взял Кэт за плечи и развернул к себе, заглядывая ей в глаза, – она, встретив его взгляд, вздрогнула, столько эмоций было в нем.

– Ты хочешь этого ребенка? – спросил он.

Кэт кивнула:

– Да.

– Тогда на твой вопрос есть лишь один ответ. Мы поженимся, и ты станешь моей королевой, – ответил Зейн совершенно будничным тоном, точно это была самая очевидная вещь на свете.

– Что? – вырвалось у Кэт.

Зейн улыбнулся, смахивая с ее щеки слезинку.

– Ты должна выйти за меня замуж, Кэтрин.

– Но я… не могу, – произнесла она, запинаясь.

– Почему?

– Потому что… – Она замешкалась, подбирая ответ. – Во-первых, я не из Нарабии, как могу я быть твоей королевой? Люди будут возражать…

– Тише, – прошептал Зейн, прикладывая палец к ее губам. – Я наполовину американец. Моя мать из Америки. Люди приняли меня и ее, потому что таков был выбор моего отца. Если я выберу тебя, это все, что будет иметь значение.

– Но зачем тебе выбирать меня? – с удивлением пробормотала Кэтрин.

Она наблюдала, как ее собственные родители отдалялись друг от друга, и до сих пор помнила слова, которые отец сказал матери, когда та уходила: «Пожалуйста, останься, Мэри. Не уходи, не покидай нас. Я люблю тебя, ты нужна Кэт, и мы сумеем все исправить». Ответ матери тоже навсегда остался в ее памяти: «Дело в том, Генри, что я не уверена, любила ли я тебя когда-нибудь. И я знаю точно, Кэт без меня прекрасно обойдется. Она всегда была больше предана тебе». Отец сильно сдал после ухода матери. Но Кэтрин была уверена, что эти ее последние слова были особенно сильным ударом для него. С тех пор он никогда больше не улыбался так, как прежде.

Отчасти Кэтрин понимала, что она старалась заполнить пустоту в его душе, но ей это не удалось. Ей не хватало того очарования, каким обладала мать, ее харизмы и живости. И теперь ей не хотелось снова быть рядом с человеком, который не сможет ее полюбить так, как она того заслуживает. Даже ради ребенка.

– Ты мать моего ребенка, – произнес Зейн, кладя руку ей на живот. – И я все еще хочу тебя.

– Правда? – выпалила Кэт. – Но я думала, это прошло.

– Почему ты так решила? – удивленно спросил Зейн.

– Потому что ты оставил меня одну на рассвете, уезжая из лагеря Холади, и с тех пор избегал меня.

– Я старался защитить тебя.

– От чего?

– От себя самого, – усмехнулся Зейн. – Довольно глупо, учитывая обстоятельства. – Взгляд его скользнул ниже, туда, где на животе Кэт лежала его рука. – Но я не знал этого тогда, когда прискакал во дворец, – добавил он.

Кэт рассмеялась, кладя ладонь на его руку.

– Я тоже очень хочу тебя, – сказала она, чувствуя, что каменная тяжесть спадает с ее сердца.

Озорная улыбка на лице Зейна сменилась серьезным выражением. Приподняв Кэт, он перенес ее на кровать и посадил к себе на колени. Она положила руки ему на плечи, чувствуя, как напрягаются под ладонями сильные мускулы. Зейн погладил ее по спине, притягивая к себе, – Кэт ощутила между ног его возбужденный член и потерлась о него. Их поцелуй был страстным, долгим и требовательным, пальцы Кэтрин теребили волосы Зейна. Она чувствовала, как в душе расцветают желание, удовлетворение, отчаянная потребность быть с ним рядом, и задавалась вопросом: наверняка это что-то означает?

Наконец Зейн отстранился и разочарованно произнес:

– Черт возьми, мы не можем – не здесь и не сейчас. – Встав, он поставил Кэт на пол. – Нужно подождать до свадьбы.

– До свадьбы? – спросила все еще ослепленная желанием Кэтрин.

К ее удивлению, шейх опустился перед ней на колени, взял ее руки в свои.

– Выйди за меня замуж, Кэтрин, и стань моей королевой, – произнес он, и в голосе его звучала такая решимость, что Кэт забыла о всех своих страхах. В глубине сознания крохотный голосок нашептывал, что нужно отказаться, ведь наверняка Зейн сделал ей предложение, руководствуясь чувством долга и желанием. Разве этого может быть достаточно для брака? Но Кэт уже знала, что для нее будет очень легко влюбиться в этого мужчину без памяти. Брак – это серьезный шаг, но рождение ребенка – куда серьезнее, и они готовы на это. Похоже, между ними все только начинается, и, конечно, страсть и чувство долга могут послужить неплохим фундаментом для того, чтобы узнать друг друга поближе. Даже любовь не дает постоянных гарантий, размышляла Кэт лихорадочно. Она бывает безрассудной и призрачной – как у матери. Или разрушительной и запутанной – как у родителей Зейна. Может, они не станут повторять ошибок родителей? Почему бы этому браку не быть счастливым? Зейн хочет ее, и он такой чудесный – красивый, сильный, ответственный, заботливый. И он отец ее ребенка.

– Твое молчание задевает меня, Кэтрин, – со смехом произнес Зейн, легонько потирая ее руки большими пальцами.