работе говорили лишь несколько раз – в основном по текучке, без глубокого вникания в то, зачем я вообще был прислан в Сумы. Все эти три недели Чепак делал вид, что я всю жизнь работал в его управлении, а я делал вид, что именно так и обстояли дела. Но и он, и я знали, что это не так. Просто он присматривался ко мне, а я, в свою очередь, присматривался к нему. Но когда-нибудь мы должны были сделать выводы, и я был уверен, что Чепак успеет первым. Впрочем, я и не собирался торопиться.

– Ты почти не пил на мероприятии, – заметил он, когда я вытащил из шкафчика пару небольших, на полсотни грамм, рюмок и наполнил их коньяком.

Коньяк был крымским – в этом отношении Чепак явно был патриотом.

Бутылка была «с винтом», так что я открыл её без особого труда. Ну а нарезать немного колбасы, сыра и хлеба и выловить из банки хрустящие огурчики было ещё проще.

– Считал, что не вправе злоупотреблять, – ответил я. – Пару рюмок – можно, больше уже опасно. Меня так учили.

– Ох уж эти москвичи... – проворчал полковник и немедленно выпил, не обратив внимания, что моя рюмка осталась стоять на столе. – Слышал я о твоем начальнике... хорошее слышал. Тоже через СМЕРШ прошел, тоже многое повидал... Не встречались с ним, правда, когда он в Москву попал, я уже тут сидел... А ты что скажешь? Сильно я от него отличаюсь?

– Он жесткий, но справедливый, – честно ответил я. – А вы... вас я знаю меньше месяца, не буду судить. Но, надеюсь, эти полгода будут конструктивными.

– Хе... конструктивными! Вот заберут меня в Киев, пришлют сюда нового – тогда и поговорим об этом твоем конструктиве!

Он снова плеснул себе коньяк и опрокинул рюмку, занюхав его хлебом и полностью проигнорировав всю остальную еду.

– А что, вас действительно в республиканское управление переводят? – осторожно спросил я.

– Тоже слухи слышал? – Чепак прислушался. – Не слушай, ерунда это. Об этом постоянно судачат, да толку-то... Такие переводы в один день происходят, утром позвонят – вечером уже с чемоданом добро пожаловать. У нас всё иначе устроено, не как в Москве. Тебе сколько дали на сборы?

– Две недели.

– Вот, вполне по-божески, – он одобрительно кивнул. – И дела можно закруглить, и собраться нормально. А я сюда уехал прямо из управления, в чем был и без вещей... Но хорошо, что сюда, а не в другие края, отдаленные... Хотя могли и иначе...

Я деликатно промолчал – да и что тут скажешь. Впрочем, он лишь подтвердил то, о чем я и так догадывался – в Сумах этот полковник оказался совсем не по своей воле, хотя и принял ситуацию, не встал в позу и не заявил, что лучше смерть, чем такая ссылка. Но, думаю, если бы тому же Берии предложили выбор, он бы тоже предпочел Сумы безымянному бункеру в штабе Московского военного округа. [1]

– Ты, Виктор, всё же выпей со мной, сейчас можно, ведь под присмотром целого полковника КГБ находишься, – как-то слишком наигранно сказал Чепак.

– Да, это серьезный аргумент, – согласился я.

Я поднял рюмку и он дзынькнул по ней своей, и мы выпили – я опять не до дна. И подумал, что если бы не смерть Сталина и последующие события, этот полковник сейчас был бы минимум генерал-лейтенантом. Но в пятидесятые и шестидесятые очень многие из «стариков», которым было лет по сорок, остановились в званиях, продолжая расти в должностях – такой была политика партии и правительства, которые тогда возглавлял Хрущев. Лишь в последние годы в госбезопасности снова начали раздавать генеральские погоны, что правильно. Если рассуждать здраво, областное управление – это не полк, а, как минимум, дивизия, пусть и кадрированная. А в Москве и