– А подготовь, подготовь, хуже не будет, – внезапно согласился Чепак. – Что касается Макухина – как я и сказал. Можешь заниматься им, но сам, понимаешь?

– Понимаю.

Всё действительно было понятно – официально Чепак никакого отношения к этому делу иметь не собирался. Ни разрешать, ни запрещать он не будет. Но я фактически превращался в частного детектива, который не сможет привлекать никаких сотрудников управления, даже по дружбе или за какие-то услуги. Многого я с таким подходом не нарасследую, а вот обжечься могу очень сильно – если вспоминать про тот самый запрет на разработку партактива, который сохранился с хрущевских времен. В принципе, своим советом полковник давал мне возможность отступить, сохранив лицо – мол, я не сам отказался, а послушался старого и опытного коллегу и начальника. А официально – официально ничего не было.

Я заметил, что начальник внимательно разглядывает меня.

– Что-то не так, Трофим Павлович? – спросил я.

– Да всё так, Виктор, всё так. Только ведь ты не успокоишься, да?

– Не знаю ещё... Буду думать, – уклонился я от прямого ответа. – Ваш совет дорогого стоит.

– Да решил ты уже, я же вижу! – почти крикнул он. – Эх ты, неугомонная душа... чую, и в Москве у тебя что-то похожее было. Только ты забыл, что мы не в Москве, и здесь твои привычки могут оказаться бесполезными, а иногда – и вредными. Хочешь, я тебе более интересную загадку загадаю?

Я удивленно посмотрел на него.

– Загадывайте, Трофим Павлович. Только не обещаю, что разгадаю её, у меня с головоломками очень сложные отношения.

– Хех, сложные, отношения... Вот смотри, – он вдруг расстегнул кобуру и достал оттуда очень знакомый пистолет –немецкий, я такие видел в фильмах про войну, из-за характерной формы их очень любили киношники. И название у этого пистолета было очень емкое – «Люгер». Вернее, Luger P08.

Полковник выщелкнул магазин – обычный, коробчатый; я не помнил, сколько там патронов помещалось – кажется, семь или восемь. Потом он извлек один патрон, поставил его столбиком и по столу двинул ко мне.

Я послушно взял этот патрон и повертел – обычный «парабеллум» 9 на 19, такие после войны во всех странах НАТО на вооружении приняли, под них много чего сделали. Ну и во время войны немцы куда их только не пихали – в «шмайссер», например, которыми те же киношники любят вооружать всех солдат германской армии поголовно.

Я вернул патрон на стол и посмотрел на Чепака.

– И что это значит?

– А это значит следующее. В прошлом году, в сентябре, под Ромнами был убит лесник. Убийство как убийство – у нас они тоже происходят, хотя и не так часто, думаю, как у вас. Занималась убийством милиция, да недолго – ровно до того момента, как нашли гильзу и определили, из какого оружия стреляли...

– Постойте, Трофим Павлович, дайте догадаюсь – из вот такого «люгера»? – поспешил я проявить ум и сообразительность.

– Так точно, Виктор, точно так, – Чепак довольно улыбнулся. – Оружие, скажем так, не слишком редкое, на войне их через мои руки прошло десять штук, этот – одиннадцатый, разрешили оставить в качестве личного. Патронов, правда, к нему осталось – половина обоймы, а их у нас не продают, как ты знаешь. Но ничего, придумаем что-нибудь... да, придумаем... Так вот. Когда про оружие узнали,