Глава 6. «Признаться больно, подумать страшно»

В Международный день защиты женщин – или как тут называется этот праздник – я проснулся очень поздно. Голова слегка побаливала после вчерашней выпивки и плохо проведенной ночи – мне снились натуральные кошмары, причем почему-то с участием Савы и Марка Морозова, – и я был рад, что ни на какую работу сегодня идти не надо. Впрочем, у меня были дела, и я бы не назвал их более легкими, чем служба по обеспечению безопасности государства.

Сидя на кухне с легким завтраком и полезным кофе на основе цикория, я обдумывал визит старой дамы – то есть своего начальника, полковника Чепака. Судя по всему, он заявился ко мне не по своей воле, а по чьей-то настоятельно просьбе, а в Сумах было очень немного людей, которые могут о чём-то просить начальника областного управления КГБ и рассчитывать на содействие. И все эти люди, по моим прикидкам, работали в обкоме секретарями, скорее всего, первыми. Впрочем, я не был уверен, что и товарищ Ищенко не был всего лишь передаточным звеном для кого-то, кому, в свою очередь, не мог отказать в малой малости, а это расширяло круг подозреваемых до невообразимой величины. Но в любом случае – Чепак пошел кому-то навстречу и сделать всё, что в его силах, чтобы некий капитан госбезопасности не слишком усердно копал в направлении товарища Макухина, который всего лишь заведовал отделом науки и учебных заведений. Причем этот «кто-то» видел наш разговор, а также знал, что Макухин не удержится и что-нибудь ляпнет, особенно под воздействием алкоголя. Не исключено, что этот же «кто-то» был рядом с нами и всё слышал – или ему быстренько доложили, и он сразу же предпринял необходимые шаги для купирования возможной проблемы.

Мне не очень нравились эти мои выводы. Они означали, что худшие мои опасения сбываются, и в обкоме полно бандеровской сволочи, не добитой Чепаком и его товарищами в бытность сотрудниками СМЕРШ. Или же всё проще – этот Макухин чей-то протеже, и его патрон, зная о заскоках подопечного, подстраховывается на всех уровнях. Правда, такой слуга в любой момент может подставить своего хозяина и даже подвести его под статью, но, видимо, услуги, которые оказывает этот Макухин, перевешивают возможные риски. Впрочем, Чепак не запретил мне мероприятия в отношении этого человека, так что я был относительно свободен в своих действиях – если не буду пересекать многочисленные красные линии, которые поджидают меня в этом направлении. Но одновременно полковник многократно осложнил мне эту работу – хотя и сделал это в стиле начальников-дуболомов. То есть навалил на меня дополнительные задачи, которые должны были меня приковать к рабочему креслу не хуже тяжелых цепей.

В ближайшие дни наверняка появится распоряжение Чепака о том, что я становлюсь куратором следственного отдела – то есть мне надо будет выделять время, чтобы как-то наладить взаимодействие с начальником этого отдела и вникать в его работу вовсе не на поверхностном уровне. Заодно полковник сгрузил на меня «висяк» полугодовой давности, который явно был безнадежным – все следы давно исчезли, а потенциальные свидетели уже серьезно запутались в днях недели. Ну и художественная самодеятельность – несмотря на несерьезность этого направления, я не мог позволить себе не обращать на него внимания в надежде, что оно само как-нибудь рассосется, так что придется что-то делать, творить и выдумывать.

К тому же никто и не подумал снимать с меня основные обязанности – мне по-прежнему надо было возрождать пятый отдел и приводить в порядок его дела. Всё это, видимо, не должно было дать мне и минуты на то, чтобы заниматься каким-то Макухиным. Вот только полковник Чепак ошибался, когда думал сломать мой хребет такими разносторонними поручениями. Я хорошо знал, как с этим бороться, и собирался применить все возможные методы, чтобы не оказаться похороненным под ворохом дел и ежеминутных забот.

Например, то самое кураторство следственного отдела – там было с десяток следователей и две дюжины оперативников, которых я теоретически мог использовать по своему разумению, причем крутить в бараний рог мне нужно было не всю эту ораву, а одного их начальника, что было на порядок проще и занимало много меньше времени. Если же этот начальник взбрыкнет и напишет, допустим, рапорт на перевод, я легко мог устроить так, чтобы он оказался в краях очень недружелюбных и максимально далеких от цивилизации – просто добавив в характеристику пару нужных предложений. Такое право у меня теперь было, а Чепак вряд ли пойдет на конфликт со своим замом ради подобной безделицы.

С самодеятельностью так разобраться не получится – полковник уже пытался делегировать эту часть своих обязанностей неподходящему человеку и, наверное, получил по шапке за провал. Но в моём распоряжении были все достижения отечественной попсы следующих пятидесяти лет, и я собирался честно спереть одну сцену из очень популярного сериала – той, в которой менты из убойного отдела разыгрывают небольшую сценку под песню «Позови меня с собой». Песню эту я помнил, играть её умел и знал, что ничего сложного в ней не было; из неё надо было выкинуть второй куплет, где указывалось на пол лирического героя. С артистами было проще всего – у меня в распоряжении имелся штат целого управления, в крайнем случае, это будет первая задача, которую я поставлю следственному