Лена посмотрела на него. В глазах мелькнула радость,смешанная с сомнением.

— Вы возьмете меня с собой? — спросила она.

— Конечно, — улыбнулся Дронго, — но только,если вы хотите.

Она взглянула на его высокую атлетическую фигуру. Такоймужчина внушал доверие.

— Очень хочу, — призналась она, — я так боюсьоставаться одна.

— Тогда пошли, — решил Дронго, — не нужноздесь долго стоять. Иначе у сотрудников полиции могут возникнуть к намдополнительные вопросы.

Ночные города разительно отличаются от дневных. Он знал этоеще по Кракову Тогда, в Г восьмидесятом, они ходили по ночному Кракову,удивляясь его строгой красоте, которая в сочетании с гулкой ночной тишинойсоздавала особый | эффект сопричастности к прекрасному. Днем в сутолоке, средиспешащих людей и загрязняющих атмосферу выхлопами машин, трудно разглядетьзримые черты города. Они исчезают в энергетике людей, населяющих этот город. Итолько в ночной тишине, когда ничего не отвлекает от созерцания прекрасного, можнопо-настоящему насладиться величественным и спокойным городом. Севилья по-правусчитается одним из самых v красивых городов Испании. Но не только благодарякафедральному собору и своему историческому центру, где причудливые переулки иулочки создают неповторимую атмосферу средневековой Андалузии. Город солнца исвета поражает не только причудливыми линиями мусульманской, мавританскойархитектуры, но и впечатляющими фресками последующих культур, особенноренессанса и барокко, наложивших свой отпечаток на архитектуру города.

Дронго и Лена вышли на площадь и, перейдя улицу, двинулисьпо авениде де ла Конститусьон. Они проходили мимо собора, который ночью казалсянесколько мрачным, но особенно величественным. Своим фасадом он выходил прямона улицу, по которой они шли. Их гулкие шаги раздавались в тишине ночногогорода. Редкие прохожие оборачивались на Доколину. Она была более высокогороста, чем испанки, а ее белокурые волосы вызывали томительное волнение упроходивших мимо испанцев.

Южанам почему-то особенно нравятся блондинки, может, поэтомув Италии был создан настоящий культ золотых волос, когда тысячи девушекперекрашивали свои волосы. В Испании не было подобного повальногопомешательства, и все же испанские девушки охотно перекрашивали волосы, надеясьпонравиться большему числу мужчин.

— Вы пользуетесь популярностью, — нарушил молчаниеДронго, заметив, что проходившие мимо двое испанцев восторженно зацокалиязыками, посматривая на высокую блондинку. К тому же она была в короткой юбке,так выгодно обнажавшей ее длинные ноги.

— Иногда мне хочется содрать мою красоту ногтями, чтобына меня никто не смотрел, — неожиданно сказала его спутница.

Дронго нахмурился. Когда так говорит двадцатилетняякрасавица, внешние данные которой позволяют ей чувствовать себя достаточноуверенно, значит, у нее с психикой не все в порядке. Или с судьбой.

— Красота редкий дар, — осторожно сказалДронго, — она дается не каждому. Наверное, Бог решил наградить именно вас.

— Не знаю, — пожала плечами Лена. — Но ядумаю, пословица «Не родись красивой, а родись счастливой» верна. На конкурсемне все говорили, что я обязательно возьму первое место. С моими данными я егообязательно выиграю. А я заняла только третье. Нет, я не обиделась, я, конечно,понимала, что Ингрид и Ингебора очень красивы, но все равно было обидно.

— Но вы все равно сюда приехали, — напомнилДронго.

— Верно, — согласилась она, — но только из-затого, что случилось с Ингеборой. Хотя я думаю, что она родилась счастливой. Унее несчастья быть не может.

— Она не приехала с вами, — осторожно заметилДронго.

— И очень хорошо, что не приехала, — вспылиланеожиданно Лена. — Думаете, мне приятно, что я заняла ее место? Все времячувствовать на себе неодобрительные взгляды. И помнить, что я приехала сюдатолько потому, что с ней случилась беда.

— Вы в этом не виноваты, — сказал Дронго,внимательно глядя на свою собеседницу.

— А может, виновата, — неожиданно сказалаона. — Мне иногда кажется, что я вообще очень виновата. И несчастнуюИнгебору облили из-за меня, чтобы я могла поехать в Испанию.

— Что? — удивился Дронго, чуть замедлившаг. — Как вы сказали?

— Может, и так. — Лена взглянула на стену собора,мимо которой они проходили. — Правда говорят, что здесь похоронен самКолумб?

— Наверное, правда, — ответил Дронго, — хотянекоторые историки считают, что сюда привезли останки его сына Диего, а прахКолумба до сих пор покоится в Санто-Доминго. Завтра утром у вас нет съемок и выможете посетить этот собор. Он находится рядом с нашим отелем. Нужно толькоперейти площадь.

— Вы были во многих странах? — неожиданно спросилаона.

Он молчал.

— Вы не можете говорить об этом? — испугаласьЛена.

— Нет, — улыбнулся Дронго, — эти времена ужедавно прошли. Я думаю не об этом. Я вспоминаю, в скольких странах я побывал.Никогда не считал, но, наверное, около семидесяти. Кроме Австралии и Антарктидыя был практически везде.

— Как интересно, — протянула она, — а я нигдене была.

— У вас еще все впереди, — улыбнулсяДронго. — Сколько вам лет?

— Двадцать только исполнилось, — призналасьона, — четыре месяца назад.

— Значит, я более чем вдвое старше вас, — сказалон. — Уверяю вас, все самое лучшее еще впереди.

— Моя мама говорит мне то же самое, — призналасьЛена.

— Сколько лет вашей маме?

— Сорок два, — сказала она, и он, споткнувшись,едва не упал. Кажется, такие удары он скоро начнет получать на каждом шагу. Еемаме было сорок два года. Столько, сколько и ему. Получается, что он мог бытьотцом этой красивой девушки. Кажется, впервые он так явно ощутил свой возраст.

— Она говорила мне, что для мужчины сорок лет — самыйлучший возраст, — продолжала Лена.

Чему он удивляется? Все правильно. Все так и должно быть.

Он родился тысячу лет назад, в другое время и в другуюэпоху. Он, словно «горец» из одноименного фильма, прошел сквозь эпохи и страны,чтобы оказаться в Севилье, летом первого года нового века. Дронго слушал своюспутницу и вспоминал.

Сколько стран и путешествий, сколько разных людей иразличных историй. Сколько счастья и боли за одну жизнь, сколько примеровпредательства и потрясающей мужской дружбы. Сколько…

— Вы меня не слушаете? — спросила Лена.

— Конечно, слушаю, — ответил Дронго, — и вашамама права. В сорок лет мужчина становится взрослым.

— А женщина? — лукаво взглянула она на него.