В мягком свежем свете луизианского утра дом ощущался совершенно иначе, как будто гостеприимно простираясь во все стороны. «Приди и осмотри меня, изучи меня, я весь твой!» — бодро восклицал он.

Немыслимо.

Несмотря на свой скептицизм, я вступила в игру. Когда я вышла из спальни после самого роскошного душа в моей жизни, наконец-то смыв с кожи запах Келлана, и лестница поманила вверх, а не вниз, я поддалась искушению бесцельного исследования. Я была владычицей своего дня впервые за неизмеримо долгое время и решительно настроилась смаковать эту роскошь столько, сколько она продлится.

Поднимаясь по лестнице, я заметила восемь витражных панелей из стекла, встроенных в крышу своеобразного чердака, венчавшего лестничные пролёты высоко надо мной, и к рамам крепились, кажется, рукоятки. Каждая из серо-зелёных с золотом панелей вмещала символ из трёх ветвей замысловатых спиралей, закручивавшихся против часовой стрелки, которые, похоже, имели архаичное происхождение, и я сделала мысленную пометку спросить о них у мистера Бальфура. Я жаждала знать детали прошлого особняка, если это правда моя история. Мысль о том, что у меня могли иметься корни, уходившие на сотни лет в прошлое, тихо опьяняла.

Добравшись до третьего этажа, я прошлась вдоль балюстрады, проводя пальцами по перилам, пытаясь привыкнуть к идее, что всё это скоро будет моим — и эта очаровательная балюстрада, и решительно кошмарные обои, и золочёные рамы с портретами степенных Кэмеронов в антикварных нарядах. Я прошла по длинному коридору с полудюжиной закрытых дверей по обе стороны, который заканчивался широкой гостиной в передней части дома, с каминами с обеих сторон, высота которых позволяла встать в них в полный рост; это была необходимость, подумала я, в годы до изобретения современного отопления. Комната была меблирована более повседневно, чем те, что я видела вчера, с акцентом на комфорт — толстые ковры, излишне мягкие кресла и плюшевый секционный диван. Идеальное место, чтобы свернуться калачиком и читать книгу в дождливый день.

За стеной окон, выходящих на запад, во всю ширину гостиной тянулся ещё один балкон из кованого железа, увитый лианами. Я открыла дверь и вышла на узкую террасу, глубоко вдохнула тёплый утренний ветерок, посмотрела на город Дивинити сквозь ветви колоссальных дубов, преграждавшие подход к дому.

Мне показалось, что вид с земли был потрясающим, но на третьем этаже, сквозь завесу мягко покачивающегося серебристого мха, я увидела ещё более впечатляющую перспективу. С мощным телескопом, направленным в нужную сторону, я могла бы изучить мельчайшие детали каждого здания, всматриваться в окна домов. Озадачившись нехарактерно вуайеристским поворотом моих мыслей, я обернулась за плечо и осознала, что должно быть, подсознательно приметила большой телескоп, установленный на подставке с колёсиками в дальнем углу и почти скрытый объёмной ниспадающей драпировкой.

Мой предок — если она реально им являлась — была подглядывающей пронырой. Несомненно, она также наблюдала, как Девлин Блэкстоун плавает голышом. «И молодец она насчёт Девлина», — подумала я, слабо улыбаясь. Шпионить за городом казалось таким же тревожно контролирующим, как и её правила насчёт посетителей, но я решила допустить, что возможно, в столетнем возрасте у неё осталось мало других развлечений. А может, у неё была причина. А может, она вообще не делала этого и направляла телескоп на звёзды.

— Сегодня утром тебе лучше не вставать на моём пути, Джеймс, — резко произнесла женщина внизу. — Я пришла по делу. Отойди и пусти меня внутрь. Мне нужно обсудить с ней важные вопросы.

Я посмотрела вниз и удивлённо моргнула. Меня так отвлёк вид, что я не заметила, что подъездная дорожка успела превратиться в парковку, пока я спала. Двадцать или даже больше машин были припаркованы под поспешными углами к фонтану, и десятки женщин суетились на ступенях, поднимаясь на крыльцо, где, видимо, мистер Бальфур стоял на страже и отказывался их пропускать. Во главе группы была худая как тростинка женщина с льдисто-блондинистыми волосами до плеч, одетая в искусно пошитый голубой костюм и туфли на каблуках, с жемчугом на шее и запястьях, с дорогими солнцезащитными очками на голове, с дизайнерской сумочкой под мышкой, тогда как я, босая, в джинсах, теребила край футболки и решила, что в ближайшее время буду чередовать свои два платья. Поскольку никто не смотрел наверх и едва ли посмотрит, я чуточку отошла назад, гадая, не про меня ли они говорили.

— Никто не пойдёт внутрь, Алтея, — сказал мистер Бальфур. — Никто ничего не будет с ней обсуждать. Говорю тебе, вы должны дать ей время…

— У нас нет времени! Фонд стипендий не одобрен, а дедлайн в пятницу. Десять самых лучших выпускников Дивинити до сих пор не знают, смогут ли позволить себе университет осенью, — перебила Алтея.

— К чёрту твой фонд стипендий, Алтея, — огрызнулась брюнетка в персиковом платье. — Женская клиника Ковентри должна стать приоритетом. Открытие во вторник, а у нас нет бюджета даже на электричество, — смягчив тон, она добавила: — Никакого неуважения к Джунипер, Джеймс. Мы все знаем, какой больной она была в последние месяцы, слишком больной, чтобы обременяться какой-либо бумажной работой. Мы просто решительно настроены продолжить её благотворительные начинания.

— Откуда нам вообще знать, что эта мнимая наследница продолжит финансировать благотворительность Джунипер? — потребовала Алтея. — Что насчёт займов, награды предпринимателю года? Что, если она просто заберёт состояние Кэмеронов и сбежит? Будет ли она заботиться о Дивинити так, как это делала Джунипер? Разве чужачка способна на это? Она понимает долг и ответственность, которые придут с поместьем?

— Я не стал бы вываливать на неё такие детали прошлым вечером, Алтея. Мисс Грей проделала долгий путь, и ей сложно было осмыслить условия её наследования. Несколько недель назад она потеряла мать и до сих пор скорбит всей душой. Ей нужно время, и я намерен проследить, чтобы у неё было это время. Джунипер выбрала меня, чтобы я помог мисс Грей в период адаптации так, как посчитаю нужным. Это тоже прописано в её завещании.

— Которое ты до сих пор не дал нам увидеть, — прошипела Алтея.

— И не дам. Завещание — это приватное дело. Если вы, мисс Бин — не имея абсолютно никакого родства с покойной и даже не числясь среди её друзей — решите оспорить его, есть легальные рамки, в которых вы можете это сделать. Уверяю вас, вы не победите, — холодно ответил мистер Бальфур.

— Что насчёт генетического анализа? Само собой, он должен быть проведён. Когда мы увидим результаты? — потребовала Алтея.

— Одновременно с завещанием, — бесстрастно парировал он. — То есть,