– Ты не мог бы как-нибудь объяснить это «ууу»?

– Мне нравится. Даже очень. В ней есть что-то итальянское. Интеллигентный взгляд. Сексуальная, но не пошлая. И мне нравится кривая ухмылка.

Повисает долгая пауза, пока он ищет другие черты. Наконец он довольствуется еще одним «ууу».

– Фотографии могут быть очень обманчивыми.

– Ага. Определенно. Но не думаю, что это одна из них.

– Почему ты так думаешь?

– Прямой нос.

– Прямой?

– Меня восхищают четкие линии носа у женщины.

(Нос Дона в общем-то можно назвать крошечным для мужчины.)

Он смотрит на меня сверкающими глазами.

– Ты с ней свяжешься?

– Уже.

Джен

Я вызываю Инг на срочное послерабочее совещание. Я показываю ей письмо от «общего друга».

– Твою мать, – следует ее взвешенный ответ. – В смысле, на самом деле, твою, чтоб ее, мать. Просто охренеть.

После заказа чилийского «Совиньон блан» я описываю результаты своего исследования «с помощью обычных интернет-ресурсов».

(В основном это Гугл, ЛинкедИн и по беспечности оставленная открытой его страница в Фейсбуке.)

Том Гарланд, сорок четыре года. Диплом по психологии Даремского университета. Единственный сын Кольм изучает массовые коммуникации в университете Борнмута. Бывшая жена Гарриет – адвокат несколько устрашающего вида. Вероятно, одна из англичанок, предпочитающих держать все под контролем.

– Вот так, Инг, – говорю я и выпиваю еще одну порцию прохладного желтого эликсира. – Не знаю, что и думать.

Она протягивает руку ладонью вверх в интернациональном жесте, означающем просьбу передать ей телефон.

Благодаря прежней занятости в рекламном бизнесе в интернете нашлись сотни фотографий Тома Гарланда. Есть групповые фото с ним, его портреты, фото на спортивных мероприятиях, на благотворительных приемах и на церемониях награждения. На всех фото он выглядит по-разному, хотя они создают некоторое подобие общего портрета: высокий, темноволосый, довольно привлекательный, с удлиненным лицом и интеллигентным взглядом. Изображение, которое я выбрала, чтобы показать Инг, скриншот из Фейсбука. Наверное, фото на отдыхе, на нем невозможно определить, улыбается он или нет. Как уже сказала, я не знаю, что и думать.

Инг кивает.

– Он мне нравится. Мне нравится его прикид. Рекламщики забавные. Иногда страшно нелепые, если ты понимаешь, о чем я. Из-за того что сотни часов обдумывают, как описать туалетную бумагу. Или три дня фотографируют сосиску. У них повышенный уровень терпимости к абсурду.

Меня мимоходом посещает мысль, что это она может быть «общим другом». Но тогда к чему все уловки?

Она возвращает мне телефон.

– Ничего, что могло бы не понравиться, Джен.

– Он прислал мне сообщение.

– Да ну! – визжит она от восторга. – Это так волнующе! Прямо как – ну не знаю – и что там?

Я читаю письмо: «Дорогая Джен…».

– Ой, мне нравится. Дорогая, а не привет. Супер.

«Дорогая Джен. Это Том. Я сломал голову, пытаясь представить, кем может быть общий друг. А вы? Как бы то ни было, давайте встретимся и обсудим это. Я действительно скоро буду проездом в Лондоне. Когда я работал в рекламном бизнесе, мне очень нравился бар в отеле «Дю Принс».

Всего самого наилучшего, Том».

Инг становится серьезной. Сейчас она мне скажет, что нам нужно рассматривать это как военную операцию, что нельзя полагаться на случай.

– Все сигналы кажутся многообещающими, – говорит она. – Дружелюбие. Биография взрослого человека. Ну да, жена немного наводит страх…

– Бывшая жена.

– Наличие сына – это хорошо. Многие мужчины женятся во второй раз.

– А не слишком ли ты забегаешь вперед?

– Просто предполагаю. Отель «Дю Принс» довольно официальное место – мы с Рупертом однажды там ужасно налакались мартини с водкой – но оно показывает серьезность намерений.

– Правда?

– Это же не «Макдоналдс», правда?

– Инг, он живет в Америке.

– Где только люди не живут. Когда мы познакомились с Рупертом, он работал на Большом чертовом Каймане. В Дербишире он оказался только из-за свадьбы.

– И он так и не вернулся, да? – Я знала эту историю.

– Только чтоб расплатиться с владельцем дома и собрать свои вещи. Мораль сей басни такова, что люди в наше время так же легко снимаются с места, как меняют носки.

– Я не знаю, нравится ли он мне.

– Конечно. Вы же не встречались.

Она уставилась на меня, словно ждала, что до меня дойдет. Что и случилось.

– Аа.

– Да, Джен.

– Я должна согласиться, так?

– Вот именно.

– А что, если я не хочу?

– Все равно говори «да». В этом весь смысл.

– Разве он не кажется тебе ужасно взрослым?

– Джен. Не ты ли говорила мне пять секунд назад, что тебе нужен взрослый мужчина?

– Говорила, и что?

– Ты соглашаешься всего лишь выпить с ним. Давай мыслить позитивно.

– Ладно, будем писать ответ?

– Определенно.

Готовые к выполнению задания, мы снова наполнили бокалы.

– «Дорогой Том», – начинаю я.

– «Дорогой»? Или «привет»? «Привет» звучит моложе.

– Ты права. «Привет, Том. Все так загадочно!»

Инг качает головой:

– Слишком по-школьному.

– «Привет, Том. Разделяю твою озадаченность».

– «Озадаченность»? Такое слово вообще существует?

– «Привет, Том. Я тоже не могу объяснить, кто такой наш общий друг».

Или:

– «Привет, Том. Это тайна, окутанная туманом загадочности».

В конце концов я пишу следующее:

Привет, Том. Спасибо за письмо. Все так странно. Ну да ладно, давай встретимся, как ты и предложил. Кто-то абсолютно уверен, что это хорошая идея, даже если и не обернется «хорошим поступком в дрянном мире». Пожалуйста, позвони, чтобы обсудить детали.

С наилучшими пожеланиями, Джен.

Перед тем как что-то запланировать, я хочу услышать его голос.

Как говорится, мужчины любят глазами, а женщины ушами.

Долго мне ждать не приходится.

Эшлинг

Он звонит ей. Том лежит на желтом диване, а вокруг сгущаются сумерки Коннектикута. Свет лампы разливается вдоль его тела, а Виктор, который устроился на груди, мерно поднимается и опускается в такт дыханию Тома. Когда он нажимает на номер из письма Джен, я осознаю, что я не единственная в киберпространстве, кого интересует последующий разговор.