Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я поднимаю взгляд, удивленный тем, что она уступает мне хоть дюйм. Обычно моя мама стоит на своем и доводит дело до конца, пока я не зарываюсь по уши. Но когда я встречаюсь с ее глазами, в них почти… грусть. Сердце снова заколотилось в груди. В последнее время я слишком часто проявляю неожиданное сочувствие, и в этом я виню Сильвию. До этого у меня никогда не было моментов слабости.
— Тебе предстоит пройти нелегкий путь без достойного отца и пахана, которые могли бы направлять тебя. Но я — все, что у тебя есть, Петр. Поэтому ты должен начать вести себя как мужчина в семье. — Мгновенная мягкость словно исчезает, и губы моей матери сжимаются в тонкую линию. — Ты станешь хозяином дома вскоре после окончания учебы, но ты все еще ведешь себя как капризный ребенок. Тебе нужно перестать думать о том, что лучше для тебя, и подумать о том, что лучше для твоей семьи.
Я хмурюсь, когда она глубоко вонзает нож, целясь в мое чувство вины и называя меня слабым одновременно.
— Я делаю то, что лучше для нашей семьи. Разве я когда-нибудь делал что-то для себя, что могло бы поставить это под угрозу? — Я бросаю вызов, возмущенный тем, что она ставит под сомнение мое чувство чести.
Я готов на все ради своей семьи — в том числе жениться на совершенно незнаком человеке, чтобы укрепить нас в борьбе с врагами. Я отдал все, что у меня есть, чтобы пойти по стопам отца, заслужить уважение человека, который давно умер и похоронен. А она называет меня капризным ребенком? Сильное чувство иронии охватывает меня, когда я борюсь с желанием разбить что-нибудь, как ребенок, у которого началась истерика.
Возможно, в чем-то моя мама права. Но я не думаю, что справедливо говорить, что я думаю только о том, что лучше для меня. Это единственное, что я просил для себя. За все годы моего взросления под ее строгим руководством.
— Твое сегодняшнее поведение было отвратительным. Как, по-твоему, девушка захочет спать с тобой, если ты не скажешь ей больше двух слов? Она, должно быть, считает тебя полным имбецилом. — Моя мать рассеянно перекладывает бумаги на столе, не отрывая глаз от бумаги, хотя явно не читает то, что написано на странице.
— Спать с ней? — Спрашиваю я, нахмурившись.
— У тебя еще не было с ней секса? — Она поднимает на меня глаза.
— Нет, — рычу я сквозь стиснутые зубы.
И снова взгляд полного разочарования. Моя мать могла бы проследить за этим выражением.
— Я думал, ты сказал, что добился ее послушания.
— Ты сказала мне сделать заявление, а не лишать ее девственности. Какого черта мы вообще об этом говорим? Это не та тема, которую я хочу обсуждать с тобой. — У меня мурашки по коже от одной мысли о разговоре о сексе с матерью. Ближе всего к этому мы подходили в прошлом, когда мама предупреждала меня, чтобы я случайно не обрюхатил девушку. Но она даже не обращает внимания на мой протест.
— Ты должен лишить девственности девушку Маркетти до того, как она вернется в Чикаго. Только так мы сможем гарантировать сотрудничество с Лоренцо, ведь свадьба должна состояться только после ее выпуска.
— Как ты вообще можешь быть уверена, что она девственница? — Не то чтобы я сомневался. Моя суженая кричит о невинности. Я уверен, что мама права, судя по тому, как Сильвия отсосала у меня в кладовке. Но я не понимаю, почему моя мать может быть так уверена.
Она фыркает.
— Отец держит ее под замком. Девушка учится в колледже, и ей даже не разрешается жить рядом с кампусом. Дон Лоренцо внимательно следил за ней, чтобы убедиться, что она не продастся за гроши. Я в этом уверена. Вот почему, если Лоренцо узнает, что его дочь испорчена, он будет более склонен сократить срок помолвки. Он не сможет продать ее другой семье по более выгодной цене до того, как вы поженитесь.
Иногда мне чертовски не нравится, как хорошо моя мать разбирается в стратегиях. Она все видит и все учитывает. Возможно, она единственная женщина в мире, достаточно умная, чтобы взять на себя роль пахана и преуспеть, несмотря на то, что ей пришлось столкнуться со множеством сомневающихся.
Она отказалась снова выйти замуж после убийства моего отца. Отказалась передать богатство и власть нашей семьи другому мужчине. Если бы она так поступила, ее жизнь была бы намного проще. Возможно, ей пришлось бы родить еще несколько детей и играть роль верной жены. Эти дети унаследовали бы бизнес, который построили она и мой отец, а не я. Но вместо этого она управляет империей моего отца, чтобы его дети унаследовали все. И сколько бы раз она ни рассказывала историю их брака, я знаю, что мама любила моего отца. Ничто иное не могло заставить ее сделать все то, что она сделала.
И все же ее холодный расчет пугает меня. Как будто ее сердце умерло вместе с моим отцом или, возможно, она вырезала его и похоронила вместе с ним в могиле. Как бы то ни было, ее интеллект превратился в монстра моих кошмаров, постоянно бросающего мне вызов, заставляя убить свои ценности и вести игру исключительно по стратегии. Никаких эмоций или сострадания, чтобы заставить меня колебаться.
— Если хочешь, можешь попытаться завоевать девушку Маркетти, но, если это не сработает, придется действовать силой, — откровенно заявляет она, словно вырывая мысли из моей головы и отбрасывая все мои сомнения.
— Ты, наверное, издеваешься надо мной, — огрызаюсь я. — После всего, что произошло? Сначала ты хочешь, чтобы я изолировал ее, потом заставляешь меня требовать ее. Ты говоришь, чтобы я заставил ее подчиниться, а теперь думаешь, что у меня есть хоть один шанс завоевать ее? К концу этих выходных?
Моя громкость возрастает с каждым пунктом, доходя до того, что я почти кричу на маму. Хорошо, что мы все еще говорим по-русски, потому что я уверен, что Сильвия и Мила наверняка слышат нас из своих спален наверху.
Она бесстрастно пожимает плечами.
— Мне все равно, как ты это сделаешь. Просто сделайте это. Я хочу, чтобы она была уничтожена, Петр. Что бы ни потребовалось, чтобы стало ясно, что она ничего не стоит для дона Лоренцо. Маркетти явно пытаются выкрутиться из этой сделки, и ты им не позволишь.
Я сжимаю кулаки, пытаясь заставить их
