Среди новых знакомцев Пушкина — Василий Дуров, младший брат «кавалерист-девицы» Надежды Дуровой. Отчаянный игрок и женолюб. Пушкин запомнит и запишет потом в своем фрагментарном цикле «Table-Тalk» рассказ Дурова о том, как, будучи городничим в Елабуге, он освободил от наказания кнутом одну рыжую бабу, уже привязанную к столбу, после чего жил «несколько дней с прекрасной каторжницей». Вспомнит Пушкин и бесшабашные фантазии Дурова о том, какими способами он собирается добыть 100 тысяч рублей. И вот этот, как сказали бы сегодня, совершенно отвязный человек становится попутчиком Пушкина, обыгрывает его в карты на пять тысяч.

Из Новочеркасска Пушкин отправляется в Москву один и прибывает туда примерно 20 сентября. Пять месяцев длилось путешествие.

Происходит первая встреча автора с книгой «Стихо­творения Александра Пушкина», которая вышла в конце июня. Из гостиницы «Англия» в Глинищевском переулке Пушкин устремляется к Гончаровым, где Наталья Ивановна принимает его весьма прохладно, а с Натальей Николаевной увидеться совсем не удается. Матримониальные планы откладываются на неопределенный срок.

XLVII

В октябре Бенкендорф адресует Пушкину строгий письменный выговор — от имени государя и своего: «…Покорнейше прошу Вас уведомить меня, по каким причинам не изволили Вы сдержать данного мне слова и отправились в закавказские страны, не предуведомив меня о намерении Вашем сделать сие путешествие». Приходится письменно оправдываться: мол, хотел встретиться со служащим в армии братом, но не застал в Тифлисе армию и т. д., каяться в опрометчивости. Всё это довольно унизительно.

Но состоявшееся путешествие — уже неотъемлемая часть пушкинской жизни. И теперь он отправляет в странствие своего Онегина, по другому, правда, маршруту, намереваясь сделать это восьмой главой романа (потом план перестроится: вместо намеченных девяти глав будет восемь, а «Отрывки из путешествия Онегина» в отдельном издании станут своеобразным «приложением» к основному тексту). А сам автор, наведавшись в Тверскую губернию к Осиповым—Вульф, пофлиртовав в очередной раз с «потолстевшей» Netty — Анной Ивановной Вульф («Вот уж третий день, как я в нее влюблен» — из письма Алексею Вульфу), едет в Петербург, где останавливается всё в той же гостинице Демута.

Пушкин вновь вливается в литературную жизнь столицы. Дельвиг берется издавать «Литературную газету» по образцу французских периодических изданий. Без политики и без полемики. Злые языки говорят, что барон для такой работы слишком ленив. В качестве редактора Дельвиг привлекает Ореста Сомова, сотрудничавшего прежде с «Сыном отечества» и «Северной пчелой», но выжитого оттуда Булгариным. Услыхав о новой должности Сомова, Булгарин озлобляется и открыто грозит новому изданию своими будущими нападками. Публике обещано участие в «Литературной газете» Пушкина, Баратынского и других знаменитостей.

Первый номер выходит 1 января 1830 года. Через два дня Дельвиг уезжает в Москву, оставляя новорожденное издание на попечение Пушкина.

Так начинается год, кульминационный для Пушкина во многих отношениях.

После долгого перерыва он встречается с Каролиной Собаньской, та просит его написать свое имя на странице альбома. Пушкин отвечает стихотворением «Что в имени тебе моем?», которое Собаньская вклеивает в свой альбом, сопровождая датировкой: 5 января 1830.

Сохранились также два черновика пушкинских посланий к Собаньской, написанных по-французски. Они напоминают набросок литературного произведения, адресату дано имя Элеонора. Любовная игра на грани реальности и вымысла облекается в эмоционально напряженные фразы: «Сегодня 9 годовщина того дня, когда я Вас увидел в первый раз. Этот день решил мою судьбу… Я рожден, чтобы Вас любить и следовать за Вами…»

И всё же это, по-видимому, последняя вспышка былого чувства. Пушкин, как это не раз бывало прежде, и в стихах, и в письмах, создает обобщенный образ Женщины, образ женственности как таковой. Каролина Собаньская — одно из воплощений этого «сборного» пушкинского идеала. Она привлекала его и неотразимым кокетством, и авантюрностью характера. Большой степенью витальности, говоря современным языком. Это свойство Пушкин ценит не только в женщинах.

Он не оставляет намерения вырваться за границу. 7 января обращается к Бенкендорфу с просьбой разрешить ему путешествие во Францию или Италию. Как альтернативный вариант — поездка в Китай в составе отправляющегося туда посольства. Но — увы! Вскоре Пушкин получает ответ: «Его Императорское Величество не соизволил удовлетворить Вашу просьбу о разрешении поехать в чужие края, полагая, что это слишком расстроит Ваши денежные дела, а кроме того отвлечет Вас от Ваших занятий». Отказ командировать его в Китай мотивируется тем, что состав делегации уже утвержден и не может быть изменен без согласования с Пекином.

Да, в те времена власть еще не додумалась до того, чтобы отправлять писателей в зарубежные поездки за счет государства, а за это требовать от них идеологического послушания. Пушкина донимают мелочной опекой, делают замечания даже по поводу его манеры одеваться. На балу у французского посла Пушкин появляется во фраке. Это воспринимается как отклонение от «дресс-кода», и царь через Бенкендорфа поучает поэта: дворяне должны в таких случаях надевать «мундир тех губерний, в коих они имеют поместья».

В начале марта Пушкин без спросу отлучается в Мос­кву, заезжая по пути в Малинники. Является в Благородное собрание на благотворительный концерт, где встречается с Натальей Николаевной. Мероприятие отмечено «государевым визитом» — возможно, юная Гончарова именно здесь впервые попадает в поле зрения царя.

И за эту самовольную отлучку Пушкин получит нагоняй от Бенкендорфа. Оправдываясь в ответном письме, он попросит царя защитить его от нападок Булгарина и разрешить поездку в Полтаву, для встречи с опальным Николаем Раевским. Но даже в такой поездке ему будет отказано.

XLVIII

Литературные войны уже утомляют Пушкина. Ему хочется покоя, а путь к мирной жизни — женитьба. Знакомый офицер Иван Лужин беседовал в Москве с матерью и дочерью Гончаровыми и услышал от них «благосклонное слово» о претенденте на руку Натальи Николаевны. Пушкин пользуется этим малым поводом и пишет Наталье Ивановне большое письмо, где не утаивает своих сомнений насчет благополучия чаемого брака, но всё же стоит на своем. А 6 апреля, в Пасхальное воскресенье, отправляется на Большую Никитскую свататься. По дороге заезжает к Нащокину в Николопесковский переулок, чтобы тот одолжил ему фрак. «Нащокинский фрак» отныне станет его талисманом, поскольку на этот раз дело увенчивается успехом.

Родители Пушкина в восторге. Надежда Осиповна обещает, что мадемуазель Гончарова будет ей так же дорога, как родные дети. Сергей Львович, отвечая письмом на известие от сына, впадает в высокий стиль: «Тысячу, тысячу раз да будет благословен вчерашний день…» Пафос становится умереннее при переходе к материальным расчетам. В итоге отец передаст сыну «в вечное и потомственное владение» 200 душ в сельце Кистеневе Нижегородской губернии.

Пушкин «очарован и огончарован» — острит брат Лев. Эту шутку подхватывают и дядя Василий Львович, и Екатерина Ушакова, всё еще полагая насчет «нашего самодержавного поэта», что он, «наверное, притворяется по привычке» (из ее письма брату). На обеде у Ушаковых Пушкин ни словом не обмолвился о предстоящей женитьбе.

Вслед за родителями он оповещает о предстоящем событии верховную власть. Пишет Бенкендорфу 16 апреля 1830 года: «Я женюсь на м-ль Гончаровой, которую Вы, вероятно, видели в Москве. Я получил ее согласие и согласие ее матери; два возражения были мне высказаны при этом: мое имущественное положение и мое положение относительно правительства». Пушкин, по сути, просит о политической реабилитации, при этом отнюдь не желая превращаться в чиновника: «Мне не может подойти подчиненная должность, какую я только могу занять по своему чину. Такая служба отвлекла бы меня от литературных занятий, которые дают мне средства к жизни, и доставила бы мне лишь бесцельные и бесполезные неприятности».

Такова позиция литератора-профессионала, отстаивающего свое право полностью посвятить жизнь главному делу.