на подступах к Москве, Пушкин приезжает в привычную для него гостиницу «Англия» в Глинищевском переулке.

Сразу погружается в поиски денег, просит Нащокина добыть взаймы две тысячи. Часто видится с невестой, выдерживает нападки озлобленной тещи. Наведывается в Остафьево к Вяземскому, тот находит, что друг его «в ударе».

Отпечатан наконец «Борис Годунов». Не обошлось без цензурных изъятий. Весь тираж закуплен Смирдиным и продается по десять рублей (с доставкой — одиннадцать). В первый же день продано 400 экземпляров.

Новый, 1831 год Пушкин встречает «с цыганами и с Танюшей, настоящей Татьяной-пьяной» (из письма Вяземскому). Речь идет о хоре Ильи Соколова и одной из его солисток. А начинается год с журнальных нападок на только что изданную трагедию. В «Северном Меркурии» Михаил Бестужев-Рюмин за подписью «Издатель» помещает ядовитую реплику, переходящую в «куплетец»:

И Пушкин стал нам скучен,

И Пушкин надоел,

И стих его незвучен,

И гений охладел.

Бориса Годунова

Он выпустил в народ:

Убогая обнова,

Увы! на Новый год!..

Будут и другие наскоки. И не только профессиональные зоилы осуждают «Годунова». Многие читатели искренне не понимают этого произведения и в письмах друг к другу зло о нем отзываются. «“Борис Годунов” слаб», — пишет лицейский директор Энгельгардт. «Галиматья в шекспировском роде» — таков отзыв актера Василия Каратыгина. Михаил Погодин 20 января записывает в дневнике: «Все бранят “Годунова”».

Пушкин в «Борисе Годунове» опередил господствующие эстетические вкусы. И критики, и читатели редко умеют оценить по достоинству художественную новизну. Особенно когда она предстает не в вычурных, а в непривычно простых и свободных формах. И ясный, естественный язык начинают обычно ценить с большим историческим опозданием.

Неожиданное одобрение получает Пушкин от одного придирчивого читателя. «Его величество Государь Император поручить мне изволил уведомить Вас, что сочинение Ваше: Борис Годунов, изволил читать с большим удовольствием», — сообщает Бенкендорф. Вот уж неожиданность.

Защищать «Бориса Годунова» в прессе берется Дельвиг. Он пишет статью для «Литературной газеты», но внезапно заболевает «гнилой лихорадкой» и вечером 14 января умирает. Пушкин узнает об этом через четыре дня. «Вот первая смерть, мной оплаканная», — пишет он Плетневу. «…Постараемся быть живы» — такими словами заканчивается письмо.

Пушкин будет стараться — до конца.

LIV

Он присматривает дом на Арбате, между церквями Николы в Плотниках и Святой Троицы. Через маклерскую контору нанимает там квартиру на втором этаже. Ссужает 11 тысяч будущей теще на приданое невесте и на свадебные расходы. Пришлось для этого заложить болдинское имение.

Дня за два до свадьбы на Пушкина накатывает грусть. В доме у Нащокина встречает он ту самую цыганку Таню, пение которой слушал под Новый год. Просит ее спеть «на счастие». Как-то невесело звучит Танин голос:

Кони разыгралися… А чьи то кони, чьи то кони?

Кони Александра Сергеевича…

Недоброе предчувствие эти кони навеяли. Пушкин плачет, схватившись за голову, потом, не прощаясь, уезжает.

Семнадцатого февраля — мальчишник, или, как еще тогда говорили, «холостой обед». В дом на Арбате приглашены самые близкие: Нащокин, Вяземский, Баратынский, Языков, Денис Давыдов, Иван Киреевский… Руководит застольем братец Лев. Опять Пушкин грустен. Вечером он отправляется к невесте.

И вот среда, 18-е. Теща опять капризничает: на карету нет денег или еще на что-то там. Зять опять раскошеливается. Венчание происходит в церкви Большого Вознесения (Гончаровы живут в ее приходе).

Не обходится без накладок. Проходя согласно обряду вокруг аналоя, молодые его задевают. Крест падает. Когда обмениваются кольцами, одно из них падает на пол. Дурные знаки…

Но свадебный обед в доме на Арбате проходит как надо. Туда заранее приезжают Нащокин с Вяземским, и десятилетний сын Вяземского Павел (ему три года назад Пушкин адресовал альбомный экспромт: «Душа моя Павел, держись моих правил…») исполняет роль «иконофора», встречая молодоженов с образом в руках. Гости любуются красотой новобрачной и радуются веселости супруга, который, увлекшись, говорит о русских былинах, о звучности народного языка.

«Я женат — и счастлив» — эти слова из письма Плетневу от 24 февраля вполне искренни. Он отдал достаточную дань донжуанству, романтике приятельских пирушек и оргий, культу мужского одиночества. Летом 1826 года он еще писал Вяземскому в нарочито фривольном духе: «Правда ли, что Баратынский женится? боюсь за его ум. Законная п<…>а — род теплой шапки с ушами. Голова вся в нее уходит. Ты, может быть, исключение. Но и тут я уверен, что ты гораздо был бы умнее, если лет еще 10 был холостой. Брак холостит душу». Но вспомним, что едва Пушкин получил свободу, как тут же кинулся свататься к почти незнакомой однофамилице. Почувствовал, как «холостит душу» холостяцкая неприкаянность.

«Благое супружество» — новый для Пушкина опыт. И эмоциональный, и чувственный. Как художник он умеет ценить новизну и пользоваться ею.

Проведя три месяца в Первопрестольной, молодые супруги отправляются в Царское Село, где Плетнев уже снял им на лето дачный дом.

По пути останавливаются в Петербурге в гостинице Демута на набережной Мойки (забегая вперед отметим, что, поменяв несколько адресов, Пушкины поселятся совсем рядом на той же Мойке). Успевают за неделю встретиться со многими. Давние пушкинские друзья и знакомые благосклонно принимают Наталью Николаевну. Ее красоту хвалят и Элиза Хитрово, и дочь ее Дарья Фикельмон, и Екатерина Андреевна Карамзина, и ее падчерица Софья. Дамы находят, что женитьба пошла Пушкину на пользу. Долли Фикельмон, впрочем, ощущает некоторую тревогу. «Жена его прекрасное создание; но это меланхолическое и тихое выражение лица похоже на предчувствие несчастия. Физиономии мужа и жены не предсказывают ни спокойствия, ни тихой радости в будущем…» — пишет она Вяземскому.

Двадцатого мая Пушкин посещает Плетнева. Тот представляет ему молодого писателя Николая Гоголя, произведений которого Пушкин пока не читал.

LV

Дом Китаевой в Царском Селе. Здесь десять комнат, открытая веранда, балкон. В мезонине Пушкин устраивает себе кабинет. Из Москвы потом придет обоз с вещами.

Утром, приняв холодную ванну и выпив чаю, Пушкин отправляется в кабинет. Работает, балуя себя в минуты отдыха вареньем из крыжовника, до которого он большой охотник.

Потом прогуливается с женой возле озера. Обитатели Царского Села ходят поглядеть на поэта и на Наталью Николаевну — в белом платье, в красной шали и круглой шляпе.

Обретенная Пушкиным семейная гармония располагает его к поискам надежных основ исторического бытия. Всякие волевые попытки повернуть естественный ход событий видятся ему в негативном свете. Критически анализирует он в своих записках французскую революцию 1830 года. Прочитав неудачный роман Загоскина «Рославлев, или Русские в 1812 году», Пушкин принимается за собственное прозаическое повествование на ту же тему. Пишет от женского лица, чтобы патриотический пафос зазвучал интимнее, человечнее.

Он начинает мыслить как политик, и его стратегия — преодоление военных конфликтов. Большую угрозу видит он в Польском восстании, начавшемся в конце ноября 1830 года. Польша тогда объявила о своей независимости, а в феврале 1831 года в нее вошли русские войска. Симпатии Западной Европы на стороне поляков, и это, по мнению Пушкина, может обернуться бедой для России. «С часу на час ожидаем важных известий и из Польши, и из Парижа; дело, кажется, обойдется без Европейской войны. Дай-то Бог», — пишет он Нащокину.

По России гуляет холера. В Витебске от нее умирает великий князь Константин Павлович. Добирается зараза и до Петербурга, где на этой почве возникает страшный бунт простонародья: из лечебницы выбрасывают больных, убивают врачей. На Сенной площади появляется император Николай и призывает толпу к порядку.

В июле императорский двор приезжает в Царское Село. Незадолго до этого Пушкин обращается к Бенкендорфу с несколькими просьбами и проектами. Напоминает, что до сих пор