– Я дам тебе мазь и таблетку, – говорит он. – И тебе сразу станет легче.

Самнер раздвигает ягодицы мальчика, чтобы получить подтверждение своим догадкам. Несколько мгновений он молча рассматривает промежность, отступает на шаг, потом наклоняется снова.

– Что это такое? – спрашивает он.

Джозеф хранит молчание и даже не делает попытки пошевелиться. Его лишь бьет крупная дрожь, словно в каюте (в которой тепло) стоит арктический холод. После недолгих размышлений Самнер выходит на трап, ведущий на верхнюю палубу, и окликает кока, прося принести ему теплой воды и чистую тряпицу. Получив искомое, он осторожно промывает мальчику ягодицы и промежность между ними, после чего наносит на поврежденные места смесь камфары с топленым салом. Сфинктер юнги деформирован, а местами так и вовсе разорван. Кое-где видны изъязвления.

Самнер вытирает мальчика полотенцем и дает ему пару чистого нижнего белья из собственного гардероба, после чего остатками воды тщательно моет руки.

– Можешь одеться, Джозеф, – говорит он.

Юнга принимается медленно натягивать на себя одежду, стараясь не смотреть судовому врачу в глаза. Самнер подходит к медицинскому шкафчику, достает оттуда пузырек с наклейкой «№ 44» и вытряхивает на ладонь маленькую голубую пилюлю.

– Проглоти ее прямо сейчас, – говорит он. – Приходи завтра снова, и я дам тебе еще одну.

Джозеф кривится от горького вкуса таблетки, но потом все-таки проглатывает ее. Самнер пристально рассматривает мальчика – ввалившиеся щеки, худенькую цыплячью шейку, карие глаза, в которых стоит отсутствующее выражение.

– Кто так поступил с тобой? – спрашивает он.

– Никто.

– Кто сделал это с тобой, Джозеф? – повторяет Самнер свой вопрос.

– Никто со мной ничего не делал.

Самнер дважды коротко кивает и сильно скребет себя по щеке.

– Ты можешь идти, – роняет он наконец. – Но не забудь прийти завтра за второй голубой пилюлей.

После ухода мальчика Самнер заходит в кают-компанию, где сейчас никого нет, открывает дверцу железной печки и запихивает в нее на тлеющие угли испачканное нижнее белье юнги. Он смотрит, как занимаются огнем подштанники, закрывает дверцу и возвращается к себе в каюту. Накапав дозу опия, он, однако, не спешит принять ее. Вместо этого врач берет томик «Илиады» с полки над столом и пытается читать. Корабль проваливается носом во впадину между валами, и деревянная обшивка начинает стонать и жаловаться. У Самнера вдруг перехватывает горло, а в груди разливается жжение, словно предвестник слез. Выждав еще минуту, он закрывает книгу и возвращается в кают-компанию. У плиты стоит Кэвендиш и курит трубку.

– Где Браунли? – спрашивает у него Самнер.

Кэвендиш кивает в сторону капитанской каюты.

– Лег подремать, скорее всего, – отвечает он.

Но Самнер тем не менее стучит в дверь. После недолгой паузы изнутри доносится голос Браунли, приглашающий его войти.

Капитан склонился над судовым журналом, держа в руке перо. Его нательная фуфайка расстегнута, а седые волосы стоят торчком. Подняв глаза на Самнера, он делает приглашающий жест. Самнер садится и ждет, пока Браунли дописывает последние несколько слов, после чего аккуратно промокает страницу.

– Полагаю, записывать особенно нечего, – говорит Самнер.

Браунли кивает.

– Когда доберемся до северных вод, там китов будет побольше, – говорит он. – Вот увидите. И мы славно поохотимся, или я ничего не понимаю в своем ремесле.

– Северные воды – опасное место.

– Да уж. Двадцать лет назад и здешние воды кишели китами, но теперь они подались на север – подальше от гарпунов. И кто станет их винить за это? Кит – умное и сообразительное создание. Они знают, что безопаснее всего для них находиться там, где больше льда, а нам, соответственно, туда соваться не с руки. Разумеется, будущее – за паром. Имея мощный пароход, мы можем последовать за ними хоть на край света.

Самнер кивает. Он уже имел возможность познакомиться со взглядами Браунли на китобойный промысел. Капитан уверен, что чем дальше на север, тем больше там китов. К такому логическому умозаключению он пришел, исходя из убеждения, что на макушке земного шара просто обязан существовать свободный ото льда океан, куда еще не успел проникнуть человек и где невозбранно плавают неисчислимые стаи китов. Капитан, как небезосновательно подозревает Самнер, принадлежит к числу закоренелых оптимистов.

– Ко мне сегодня приходил Джозеф Ханна с жалобой на больной желудок.

– Джозеф Ханна, юнга?

Самнер согласно кивает.

– Осмотрев его, я обнаружил, что он подвергся извращенному сексуальному насилию.

Услышав такие новости, Браунли на мгновение замирает, после чего задумчиво чешет нос и хмурится.

– Он сам сказал вам об этом?

– Об этом со всей очевидностью свидетельствовали результаты осмотра.

– Вы уверены?

– Повреждения обширны. К тому же налицо признаки венерического заболевания.

– И кто же повинен в подобном гнусном злодействе?

– Мальчик отказался назвать мне имя. Полагаю, он изрядно напуган. К тому же он показался мне недалеким и даже туповатым.

– О да, он глуп как пробка, – кисло замечает Браунли. – Можете не сомневаться. Я знаю и его отца, и дядю, и оба они – редкостные тупицы.

Браунли хмурится еще сильнее и поджимает губы.

– Вы уверены в том, что это случилось именно здесь, на борту корабля? Что это – недавние повреждения?

– Вне всякого сомнения. Ссадины совсем еще свежие.

– В таком случае мальчишка – круглый дурак, – заявляет Браунли. – Почему он не закричал или не пожаловался, если с ним так поступили против его воли?

– Быть может, вы сами спросите у него? – предлагает Самнер. – Говорить со мной он отказывается, но если вы прикажете ему назвать насильника, то, вполне возможно, вас он послушается.

Браунли коротко кивает, затем отворяет дверь каюты и окликает Кэвендиша, который по-прежнему стоит и курит подле плиты, чтобы тот привел к нему из носового кубрика юнгу.

– Что еще натворил этот маленький засранец? – спрашивает Кэвендиш.

– Просто приведите его ко мне, – приказывает Браунли.

В ожидании мальчишки они выпивают по стаканчику бренди. Когда наконец появляется юнга, то на его смертельно побледневшем лице написан панический ужас, а Кэвендиш, напротив, довольно ухмыляется во весь рот.

– Тебе совершенно нечего бояться, Джозеф, – говорит Самнер. – Капитан хочет задать тебе несколько вопросов, только и всего.

Браунли и Самнер сидят рядом; по другую сторону круглого стола нервно переминается с ноги на ногу Джозеф Ханна, а за его спиной возвышается Кэвендиш.