Видите ли, у моей бедной сестры только один ребенок, и это девочка.- Техути невозмутимо приняла насмешку. Очевидно, она зачерствела от чрезмерного использования.

Несмотря на свою серебристую гриву волос, а может быть, именно из-за нее, Техути все еще выглядела великолепно. На ее лице не было морщин ни от времени, ни от стихий. Ее конечности были худыми, но изящно вылепленными из твердых мускулов. Ее одежда не была украшена лентами, цветами и женскими украшениями; вместо этого она была одета в офицерский мундир. Она двигалась с женственной грацией и изяществом, но также с мужской силой и целеустремленностью. Она рассмеялась легко, но не громко и не без причины. Зубы у нее были белые и ровные. Ее взгляд был глубоким и испытующим. От нее пахло плодоносящей яблоней. И я любил ее.

Когда я снова повернулся к Бекате, то увидел, что она была полной противоположностью своей старшей сестре. Если Техути была Афиной - богиней войны, то Беката - воплощением земной богини Геи. Она была пухленькой и румяной. Даже ее лицо было округлым, как полная луна, но более ярким, розовым и блестящим. Она смеялась часто и громко, без всякой причины, кроме радости самой жизни. Я помнил ее хорошенькой маленькой девочкой, только что вступившей в половую зрелость, вдвое меньше своего мужа Хуэя. Но теперь, когда она стала крупнее после многократных родов, он все еще обожал ее, и я вскоре обнаружил, что тоже обожаю.

Мы втроем ехали далеко впереди остальных. Хуэй и Рамзес тактично отошли в сторону, чтобы дать нам с сестрами возможность возобновить наши весьма необычные отношения. Нам было так много чего вспомнить и порадоваться, что времени не хватило, Прежде чем мы оказались перед главными воротами цитадели Спарты, самой прекрасной из всех.

Хотя армия рабов трудилась над ним в течение многих десятилетий, она еще не была завершена, но я рассудил, что ее мощные стены и системы рвов и укреплений смогут отразить самую большую и решительную армию любого потенциального врага, о котором я знал. Я остановил лошадь, чтобы полюбоваться ею во всех подробностях, и в это время к нам подъехали Хуэй и Рамзес.

И Техути, и Беката тут же переключили свое внимание с меня на Рамзеса. Я не обижался на это. Они дали мне больше, чем положено, а Рамзес действительно был поразительно красив. По правде говоря, я не знал никого, кто мог бы сравниться с ним; что ж, возможно, это не совсем верно, но скромность не позволяет мне продолжать сравнение. Поэтому я грациозно отошел на задний план.

‘А вы кто такой, молодой господин?- Беката никогда не держалась в стороне. Она смело посмотрела на Рамзеса.

‘Я не являюсь кем-то особенным, Ваше Королевское Высочество. Рамзес со скромной улыбкой отклонил ее вопрос. ‘Я всего лишь капитан корабля, который доставил господина Таиту на ваш прекрасный остров. Меня зовут капитан Рэмми.- Мы с ним договорились не болтать о его тесных связях с египетским троном. Мы оба прекрасно понимали, что фараон Аттерик Туро Великий держит своих шпионов в самых неожиданных местах.

Техути внимательно изучала Рамсеса, и это было куда красноречивее, чем нетерпеливый лепет младшей сестры.

‘Вы член египетской царской семьи.- Когда она заговорила, Техути произнесла это как обвинение и вызов.

‘Откуда вы это знаете, Ваше Величество?- Рамзес был в замешательстве.

- Когда вы говорите, ваш акцент безошибочен.- Техути еще несколько мгновений изучала его лицо, а потом уверенно сказала: - Ты напоминаешь мне кого-то, кого я хорошо знала, но не видела уже много лет. Дай подумать! Затем выражение ее лица снова изменилось, став более нетерпеливым и завороженным. ‘Ты напоминаешь мне моего брата фараона Тамоса ... - она замолчала и посмотрела на своего неохотного родственника. - Рамми! Да, конечно! Ты мой племянник Рамзес. Она отвернулась от него и сосредоточила свое неодобрение на мне, но ее осуждение было смягчено блеском счастья в ее глазах и едва сдерживаемым смехом на губах. - Ах ты гадкий, гадкий человек, Тата! Что заставило тебя задуматься о попытке меня обмануть? Как будто я не знаю своей собственной плоти и крови. Я научила этого маленького хулигана его первым ругательствам. Разве ты не помнишь, Рамзес?’

- Дерьмо и гниение! И трахни меня в бок! Я так хорошо их помню.- Рамзес смешал свой смех с ее. ‘Мне тогда было всего три или четыре года, а тебе - шестнадцать или семнадцать, но я никогда не забуду этих милых мудрых слов.’

Техути спрыгнула со спины своего коня и широко раскинула руки в приглашении. - Подойди и поцелуй свою старую тетушку, ужасное дитя!’

Я с удовольствием наблюдал, как они обнимаются, и не только потому, что мне больше не нужно было прыгать с края земли в вечность, чтобы выполнить свое обещание Рамзесу. Потребовалось некоторое время, чтобы церемония приветствия завершилась, потому что Беката, естественно, чувствовала себя обязанной прибавить весу, но в конце концов мы снова смогли сесть в седло и продолжить путь к цитадели. Две сестры ехали на расстоянии вытянутой руки от Рамзеса, по обе стороны от него.

Ворота были широко распахнуты, когда мы приблизились к цитадели, и король Гуротас спустился по лесам, которые все еще покрывали часть новых укреплений и на которых он руководил строителями. С виду он больше походил на рабочего, чем на короля, покрытого пылью и грязью. Конечно, он узнал меня издалека. Я не тот человек, которого легко не заметить, даже в толпе. А потом он был заинтригован, увидев, как его собственная жена и ее сестра с обожанием прижимаются к молодому незнакомцу, который ехал между ними.

- Это мой племянник Рамзес!- Техути закричала на мужа, когда их разделяло еще пятьдесят шагов.

‘Он второй по старшинству сын нашего брата Тамоса, - подтвердила Беката. Она была абсолютно уверена, что нет никакого недоразумения относительно того, что подразумевается под словом "племянник". ‘И он следующий в очереди на трон Египта после того, как вы с Таитой избавите мир от Аттерика.’ Я был немного ошарашен ее предположением о нашей будущей роли создателей королей. Однако, Гуротас, очевидно, привык к ее полетам фантазии. Он с готовностью подошел к Рамзесу, чтобы обнять его и переложить на адмиральский мундир щедрую порцию строительного навоза, покрывавшего его царственную особу.

Наконец он отстранился и объявил так же громко, как и Беката: "Это требует праздника