По гравию заскрипели подошвы туфель. В дверях появился ее отец, как всегда, строго одетый — в белой рубашке, легких серых брюках и мокасинах из кордовской кожи. В свои пятьдесят два Пол Йорк был худощавым и стройным. Очки без оправы и волнистые, рано поседевшие волосы придавали ему сходство с Ричардом Гиром.

Отец вошел и остановился, пристально глядя на дочь. Они были абсолютно не похожи друг на друга, если не считать цвета глаз. Большой рот и круглое лицо Джорджи унаследовала от матери.

— Джорджи, что ты наделала? — тихо и почти безразлично спросил он.

И она вдруг снова стала восьмилетней девчонкой, и те же холодные зеленые глаза осуждают ее за то, что отпустила дорогого щенка бульдога во время съемок ролика, рекламирующего собачью еду, или за то, что перед пробами пролила сок на платье. Если бы только он был одним из тучных неряшливых папаш с колючими щеками, которые ничего не понимают в бизнесе и заботятся лишь о счастье детей!

Джорджи тут же опомнилась и взяла себя в руки:

— Привет, па.

Он заложил руки за спину, терпеливо ожидая объяснений.

— Сюрприз! — воскликнула она с вымученной улыбкой. — То есть не совсем сюрприз. Я хочу сказать… понимаешь, мы уже давно встречались. Все видели наши фото, сделанные в «Айви». Да, со стороны может показаться, что все произошло слишком быстро, но мы практически выросли вместе и… Все идет как надо. Верно, Брэм? Ведь верно?

Однако новоиспеченный муж слишком откровенно наслаждался моральными терзаниями жены, чтобы спешить на помощь. Отец старательно избегал смотреть в его сторону.

— Ты беременна? — спросил он тем же ледяным тоном.

— Нет! Конечно, нет! Это… — Она старалась не поперхнуться. — Это брак по любви.

— Вы же ненавидите друг друга.

Брэм наконец поднялся и подошел к жене.

— Все это в прошлом, Пол, — сообщил он, обнимая Джорджи за талию. — Теперь мы стали другими людьми.

Однако Пол по-прежнему игнорировал его.

— Вы хотя бы представляете, сколько репортеров собралось у ворот? Когда я въезжал, они атаковали машину.

Интересно, каким образом он нашел ее в гостевом домике? Правда, Джорджи тут же сообразила, что отец не позволит задержать себя такому пустяку, как звонок в дверь, на который никто не ответил. Она так и видела, как он ломится сквозь кусты и вылезает на дорожку, все так же аккуратно одетый и причесанный. В отличие от дочери Пол Йорк никогда не конфузился, не портил прическу или одежду. И никогда не терял из виду цели. Именно поэтому не пожелал понять, почему ей взбрело в голову настаивать на шестимесячном отпуске.

— Тебе нужно немедленно позаботиться о репортерах! — велел он.

— Мы с Брэмом как раз обсуждали следующий шаг.

Пол наконец соизволил обратить внимание на Брэма. Они с самого начала стали врагами. Брэм ненавидел постоянное вмешательство Пола в процесс съемок, особенно его заботы о том, чтобы Джорджи не потеряла статуса ведущей исполнительницы. А Пол ненавидел в Брэме все. Вообще все.

— Не знаю, как тебе удалось уломать Джорджи согласиться на эту авантюру, — бросил он, — но причина мне известна. Опять собираешься выплыть с ее помощью. Как всегда. Использовать ее, чтобы реанимировать свою жалкую карьеру.

Отец ничего не знал о деньгах и поэтому ошибался, что случалось крайне редко.

— Не говори так! — Следовало по меньшей мере притвориться, будто она защищает Брэма. — Именно по этой причине я не позвонила тебе. Знала, как ты будешь расстроен.

— Расстроен? — Отец никогда не повышал голоса, что делало его презрение еще более мучительным. — Ты намеренно пытаешься испортить себе жизнь?

Нет, она пыталась спасти свою жизнь…

Пол покачивался на каблуках, в точности как в ее детстве, когда она не успевала запомнить роль.

— Подумать только, я считал, что худшее уже позади.

Джорджи понимала, что имеет в виду отец. Он обожал Ланса и был в бешенстве, когда они развелись. Иногда ей хотелось, чтобы он встал и высказал все, что скопилось в душе, а именно, что всякая умная женщина обеими руками держалась бы за мужа.

— Не думал, что когда-нибудь так глубоко разочаруюсь в тебе, — покачал головой отец.

Его слова ранили ее в самое сердце, однако она так усердно трудилась над тем, чтобы стать самостоятельной, что заставила себя выдавить еще одну безмятежную улыбку.

— Подумать только, мне всего тридцать один год. У меня впереди столько лет, чтобы улучшить свой послужной список!

— Довольно, Джорджи, — почти любезно вмешался Брэм, снимая руку с ее талии. — Пол, позвольте мне объяснить: теперь Джорджи моя жена, а это мой дом, так что ведите себя прилично, или для вас вход заказан.

Джорджи затаила дыхание.

— В самом деле? — процедил Пол, скривив губы.

— В самом деле, — ответил Брэм ему в тон и пошел к дверям. Однако на полпути повернул обратно, выполнив обычный ложный уход так же безупречно, как когда-то в многочисленных эпизодах «Скипа и Скутер». Он даже диалог взял оттуда: — Да, и еще одно… — Такое бывало, когда он забывал реплику и, как всегда, обаятельно улыбался. — Я хотел бы видеть налоговые декларации Джорджи за последние пять лет. А также ее финансовые отчеты.

Джорджи не верила собственным ушам. Да как он…

Она шагнула к Брэму.

Лицо Пола залил сердитый румянец.

— Намекаете, что я плохо распоряжался деньгами Джорджи?

— Не знаю. А это так и есть?

Брэм зашел слишком далеко. Пусть она терпеть не может вечных попыток отца контролировать каждый ее шаг и последние сценарии выбраны им на редкость неудачно, но он единственный в мире человек, которому она безгранично доверяла, когда речь шла о деньгах. Всем детям-актерам следовало бы иметь таких безупречно честных родителей, стоявших на страже их финансовых интересов.

Вид у отца был на редкость невозмутимый: плохой знак.

— Вот теперь мы добрались до истинной причины этого брака. Деньги Джорджи.

Брэм нагло ухмыльнулся:

— Сначала вы утверждаете, что я женился на ней ради карьеры. Теперь — ради денег. Болван, я женился на ней ради секса.

Джорджи поспешно встала между отцом и мужем.

— Ладно, я достаточно повеселилась сегодня вечером. Пап, завтра я позвоню. Обещаю.

— Это все? Все, что ты можешь сказать?

— Если дашь мне пару минут, возможно, я сумею найти подходящую реплику. Но пока что, боюсь, ничего лучшего у меня нет.

— Позвольте проводить вас, — предложил Брэм.

— Не стоит, — отмахнулся отец, направляясь к двери. — Я уже знаю дорогу.

— Но, папа, позволь…

Поздно. Пол уже пересекал гравийное патио. Джорджи рухнула на продавленный коричневый диван прямо под Хамфри Богартом.