во время учебы держать в руках приходилось. Причем настоящее, боевое, а не это, с сильно ограниченной дальностью поражения. Ну и на гравилетах, разумеется, летал – примерно столько же раз, сколько доводилось ездить Тимофею на легковых автомобилях.

Своего летуна он поставил между деревьями, чтобы его защищала тень. Да, это было, пожалуй, лишним, ничего в аппарате перегреться даже под здешним жарким солнцем не могло, но сработала привычка космолетчика, пусть и недоучившегося: по возможности ничего не оставлять на виду – так и ненужное внимание не привлечешь, и от камнепада какого-нибудь, к примеру, убережешься. Здесь, конечно, камни с неба падать, вроде бы, не собирались, но мало ли. «Подальше положишь – поближе возьмешь», – вспомнил поговорку своего времени полностью согласный в этом с напарником Тимон.

Пилить деревья Тим начал, отойдя на полторы сотни метров от летуна – и тоже руководствуясь чувством безопасности. Скорее даже, страхуясь на самый крайний и невероятный случай: чтобы на гравилет не рухнуло спиленное дерево. Хотя самое высокое из них не достигало и сотни метров, таких великанов были единицы, средняя высота местных деревьев равнялась семидесяти. Тоже немало, особенно с учетом двойной силы тяжести. Этим, видимо, и обусловливалась исключительная прочность древесины – иначе деревья ломались бы под собственным весом как спички.

Надежда не сказала, вероятно, забыла, но Тим сообразил и сам, что пилить нужно в направлении из леса на свободное пространство. Да, там, где деревья росли особенно густо, это было менее удобно, но ничего, плазменный резак – не топор, которым нужно замахиваться. Зато не получалось так, что деревья падали бы друг на друга, образуя завалы. Тем более разгребать их при последующей погрузке наверняка придется ему же, пусть и с помощью роботов. Так зачем изначально устраивать себе трудности?

В общем, спилив первый десяток деревьев, Тим почувствовал себя бывалым лесорубом. Даже Тимон почти успокоился, хотя два «жэ» постепенно давали о себе все-таки знать, и он не был уверен, хватит ли у них сил на пять часов работы.

«Хватит, – сказал Тимур. – Потерпи. Говорю, же, это первые дни будет чувствоваться, потом привыкнем. И давай через двадцать спиленных стволов устраивать перерывы. Несколько разгрузочных упражнений – и станешь как новенький».

«Может, не надо упражнений? Просто полежать бы…»

«Не, так мышцы забьются. Сам потом ныть будешь. Слушай меня – и все будет в порядке».

«Интересно, а если не послушаюсь?..» – буркнул Тимон, но спорить, конечно, не стал. Что ни говори, а по части физических нагрузок он был не просто малоопытным – абсолютным нулем.

Справедливости ради нужно сказать, что когда после двух десятков спиленных деревьев Тимур принялся за обещанную разгрузку, добрую половину упражнений он делал именно лежа на спине; как «прочитал» в его памяти Тимон, именно такое положение тела являлось самым оптимальным при перегрузках. «Жаль, что деревья пилить лежа нельзя», – подумал он.

А когда Тим допиливал второй десяток, услышал позади себя рык. Сначала подумал, что скрипнул ствол одного из деревьев. Но потом сообразил, что скрипеть им было не с чего: стоял полный штиль. А поскольку время шло к полудню и местное солнце – та самая звезда 51 созвездия Пегаса – палило почти вертикально сверху, то безветрие добавляло весомых плюшек к ставшей почти нестерпимой жаре. От этого мозг уже начинал плавиться, и мысль о том, что скрипеть вроде как нечему, пришла не сразу. Да и не могло этот звук издавать дерево – скорее уж проржавевшие петли старинных ворот…

Шакс! Какие ворота?! Тим насторожился и принялся вертеть головой. Напрасно. Нужно было сразу же мчаться к гравилету, взлетать – и уже сверху, находясь в безопасности, осматриваться! Тем более, интуитивно он уже понял, что это за похожий на рычание скрип. Это и было настоящим рычанием! И уж понятно, издавали его не птички, которые, в отличие от красавцев-деревьев были на Эстере маленькими, невзрачными и серыми.

Первый хищник прыгнул на Тима, словно материализовавшись из воздуха. Хорошо, резак был уже наготове. Вспышка, шипение, болезненный рев, который сразу прервался – тело зверя распалось надвое. Тим даже не успел рассмотреть зверюгу как следует – что-то вытянутое, влажное, серое, инстинктивно омерзительное, – как вслед за первым на него уже летел второй. Взмах резаком, вспышка, шипение, рев – в замораживающем сознание дежавю. А еще – ударил в ноздри запах… То есть, он присутствовал еще при появлении первого хищника, но тогда Тим не успел осознать, что так пахнут мерзкие твари. Подумал, что лес… Но теперь, когда разрубленные плазменными лучами трупы валялись совсем рядом, стало понятно, что это пахнут они. И этот запах был… божественным!.. Насколько прекрасно пахли здешние деревья, но их аромат по сравнению с благоуханием хищных монстров был «Шипром» против «Chanel № 5», как невольно сравнил вдруг Тимон. Возможно, этот запах был своеобразной приманкой, а может, обонятельной мимикрией, и сначала звери пахли так же, как и деревья – ведь не почуял их Тим! – а «парфюмированный» всплеск случился у них в момент смерти.

Как бы то ни было, нюхать поверженных врагов было не только нелепо, но и смертельно глупо. Теперь рычание слышалось отовсюду, в том числе и не только из леса. Самое ужасное – оттуда, где стоял их летун! Но спасением все равно был только гравилет, поэтому Тим, нырнув между стволами деревьев, рванулся в ту сторону.

Глава 8

Бежать было неимоверно тяжело. Удвоенная по сравнению с земной сила тяжести все-таки давала о себе знать. Казалось, что и правда лезешь в гору. А на вершине этой горы ждало спасение. Может быть… Если усталость не свалит раньше, если не настигнут до этого мерзкие, скользкие на вид серые хищники, каждый величиной примерно с тигра, но тоньше, без хвостов и с более короткими лапами. Наверное, будь у них эти лапы длиннее, твари уже настигли бы Тима. Но, похоже, они еще и опасались нападать, увидев, что постигло двух первых сородичей. Тим не забывал напоминать им о резаке, посылая лучи направо и налево, поскольку хищники были теперь повсюду.

Конечно, смертельная опасность выбросила в кровь изрядную дозу адреналина, что помогало Тиму бороться с усталостью. Да и мысль о том, что бежать до летуна недалеко, уже меньше